Не смотря на одинаковый типаж, характер у них кардинально разный. Рита более покорная и спокойная, она сама себе на уме. Плюс ей только исполнится девятнадцать лет, она ещё дитя. Наташа гораздо старше, хотя по ней не особо заметно. Ей уже двадцать семь, она закончила медицинский институт. Гордая, колючая, взрывная и строптивая. Я от такого сочетания в полном ахере, но почему-то это дико меня заводит. Черт, я что сравниваю их? Сделаю вид, что никогда не делал ничего подобного.
Чтобы в конец разрубить узел, связывающий меня с Ритой, я купил для Наташи кольцо и сделал предложение. Всё было красиво, мы приехали на берег моря, поели вкусной еды. Она конечно выделывалась, как обычно, но кольцо надела. Жениться наотрез отказалась. Давай, мол встречаться, говорит, жениться не готова. ЖЕНИТЬСЯ НЕ ГОТОВА??? Она и правда не понимает какой офигенный мужик ей достался? Деньги есть, стрелять умею, трахать умею ещё лучше чем стрелять. Я идеален как бог. Неужели она не видит? Как ребёнок, ей-богу.
Одним утром мы сидели за столом и пили чай. Это был последний день, когда столовая виллы моих родителей напоминала общагу. Не помню, когда тут вообще бывало столько народу. Завтракали все: Варан, Рита, Наташа, я, родители Риты, Варана и мои.
Уже почти месяц мы жили совместно, бросив свои дела и работы, чтобы никто не пострадал из-за конфликта мафиозных кланов. Прошло достаточно времени, чтобы все спокойно могли вернуться домой.
После того как отец ушёл из мафии, он мало кому доверял, игнорировал приглашения старых друзей и сам застолья в нашем доме не организовывал.
Этот дом настолько огромный, что весь месяц мы почти не пересекались друг с другом, если только намеренно шли, чтобы увидеться. Почти каждая семья была сама по себе, но на завтрак обед и ужин мы должны были обязательно спуститься к определённому времени в столовую. Отец очень любит есть с семьёй для него это очень важно. Думаю, что ему всё таки не хватает его товарищей по криминалу, у них были близкие отношения, почти как семейные,он так и называл их "семья", но вспоминать былое и признаваться он в этом не хочет. Привычка устанавливать в семье подобные порядки растёт корнями именно в прошлое его клана.
-Мы улетаем сегодня, спасибо, что содержали нас всё это время! Если бы не эта поездка, мы бы точно не решились отправиться отдохнуть! - с упоением сказала мама Варана, снисходительно улыбнувшись.
-А мы взяли билеты на завтра, - сказал папа Риты, - с удовольствием бы приехали ещё.
На последнем слове, брат и сестра Риты начинают отнимать друг у друга кружку с ублюдской тупорылой свинкой из мультика Попа или Пепа, не помню точно, подаренную моей мамой. Кружка выскальзывает и вдребезги разбивается о пол.
Этот грохот разрушает не только тишину в столовой, но и нервные клетки Риты.
-В следующий раз воспользуйтесь отелем, а то Виталик с Вероникой всю посуду тут перебили, - говорит Рита, еле сдерживая гнев, кивая на детей, смотрящих на неё исподлобья.
Прислуга молча собирает очередную разбитую кружку и протирает пол.
Перевожу взгляд на детей и их тарелки, замечаю, насколько вокруг их посуды много крошек и следов от каши и варёных яиц, как будто кто-то пережевал яйца вместе со скорлупой, выплюнул это на скатерть, а потом неравномерно залил кашей и присыпал хлебными крошками. Тошнотворный ком собрался в горле. Ненавижу детей. Настоящие свиньи. Если мой ребёнок будет так есть, я его поколочу.
-Рита, они твои родные брат и сестра, как ты можешь?
-Мама, у нас с ними такая огромная разница в возрасте, что все считают их моими детьми, а не родными братом и сестрой.
Варан кладёт одну руку на ей плечо, а другой накрывает тыльную сторону её ладони, потом мягко целует в висок. Девушка слегка расслабляется.
-Цветочек, не кипятись, - шепчет прямо в ухо так, чтобы слышала только она, но я сижу близко и тоже разбираю его шопот.
-Мама, она не любит нас! - кричит полная девочка Вероника губами, испачканными шоколадом, ударяя по столу, роняя грязную ложку на пол.
-Оня не любить нась! - вторит маленький Виталик, повторяющий всё за своей сестрой. Его руки в шоколадной пасте и он хватается ими за кружку с чаем пока ещё не разбитую, размазывая сладость по фарфору.