Трогаю ее ледяные уши.
— Быстро в машину!
— И мама — следом... - подхватывает меня за талию.
Ай... ай... ой.... - сжимаюсь от его смелых прикосновений, неуклюже пытаясь воспользоваться помощью и сесть в машину.
Грациозность моя на троечку!
Потом ругаюсь по телефону с их классной, что дети сбежали с музыки, а их никто не хватился.
Добрыня курит и разговаривает с Ириной через открытое окно.
— Чё — хулиганка, с уроков значит, бегаешь?
— А ничо не будет! — легкомысленно машет она рукой.
— Ещё как будет.
— Пф! Мама у наш "шлабохарактерная", — повторяет слова отца. — Она наш не наказывает!
— Слабохарактерная?? — сурово переспрашивает у неё Добрыня.
— Да-да....
— Но правила у нас теперь новые, подруга. Кто у нас сбегает с уроков, ходит без куртки... тот — что?..
— Что? — с вызовом прищуривается она.
— Не ест охренительный трехъярусный торт-мороженое, который я сегодня заказал. С желе, манго и зефиром. М-м-м! — мычит, изображая гастрономический кайф. — А пьет горячую воду с лимоном. И греет ноги в тазу с горчицей.
— Ма-а-а-ам!! — вытягивается обиженно ее лицо.
— Да! — гневно подтверждаю я. — Лимон и горчица. И никакого мороженого.
— И зашивает свою куртку.
— Ой да ладно, я ей новую...
Добрыня обрывает меня взглядом.
— Не саботируй!
— А-а-а-а.... Ой. Шьёт, да.
Шепчу ему:
— Мы не умеем шить... Мама — рукожоп, — распахивая глаза, признаюсь честно. — У меня даже ниток и иголок нет.
Тихо смеется.
— Я умею. Научу.
Вау. Ладно.
Надувшись, Иринка сидит в телефоне, играет во что-то.
Дожидаемся Алину. У нее ещё один урок. Пишу ей, что ждём.
— А мы чем будем отмечать? Шампанское? — уточняет Добрыня.
— Ой... - свожу жалобно брови, отрицательно качая головой. — Не люблю я его. Только деньги тратить....
Опять я не принцесса!
— "Наша киска купила бы виски"? — играет бровями.
— С колой! — заговорщики прикусываю губу.
— Наш человек!
Напряжение наконец-то спадает между нами.
— Встали в жопе мира, — ворча залезает в машину Алина. — Еле нашла вас! Мам, можно я на первом сиденье поеду?
— Можно.... - пожимаю плечами, отстегивая ремень.
— Нельзя! — одновременно со мной произносит Добрыня, давя моей рукой обратно и пристёгивая. — На первом всегда сидит мама.
Большая его кисть так и остаётся на моем кулаке. Палец скользит по обручальному кольцу.
И я опять дышу через раз.
— Замёрзла? — сжимает крепче.
Алинка недовольно цокает.
— Ну какая разница?
— Если ее нет, то и вопроса нет. Пристегнулись, барышни!
А Анатолий всегда перед дочками старается тонко меня опустить. Дать им понять, что они значимы, а я нет. Что я их прислуга. Но, видимо, это ненастолько тонко, и даже дети, уловив, перестали любить его за это. Хорошие у меня девчонки на самом деле. Хоть и надо признать, что балованные... Бесхарактерная я!
Рука Добрыни наконец-то отпускает мою.
Он такой тактильный, что меня каждый раз от неловкости накрывает. Но это же просто по-братски. Надо как-то.... не залипать! И относиться к этому проще. Нам ещё долго жить вместе друзьями.
— Так, твоих забрали, — резюмирует он. — Теперь — за моими, тортом и Джеком!
Глава 11 — Карлсон
— Тихо! — не выдержав кипиша на заднем рявкаю я. — Я говорю.
Дети обрывая ругань замолкают, переставая толкаться.
Перед домом жуткая грязь, плитку будут класть только когда земля немного подсохнет. В сезон не успели.
Надо хоть доски положить.
— Все сидят на месте. Я загоню машину во двор и только тогда выходим.
— Почему?
— Потому что мыть одни ботинки и коридор после них, быстрее, чем после шести пар, Ярик.
Выхожу открыть ворота.
Ежусь от мокрых снежинок падающих за воротник.
Достаю сигарету.
Пару раз стукнув костяшкой в окно Веры, жду, пока она опустит стекло.
— Зажигалку подай, пожалуйста.
Протягивает мне.
Ловлю вместе с её рукой. Щелкаю прямо так в её руке, затягиваясь.
— И обратно положи, улыбаюсь ей, флиртуя.
— Привет, котик....
Блять! — словно током щелкает меня сзади.
Закашливаясь дымом, ошарашенно разворачиваюсь на голос Аделины.
Кто???.. С хуя ли я теперь "котик"? — дёргаю с претензией бровью.
— А я мимо пробегала, смотрю, ты.
Дёргая за воротник, впечатывается мне в уголок губ.
Да ё-моё...
Аделина, да. Ты не свободный вообще-то мужик, Добрыня, забыл?
— Привет, — тру лицо после поцелуя.