Рис насмешливо посмотрел на неё, она пыталась выглядеть торжественно, но не смогла удержаться и захихикала.
— Я с-серьёзно, — настаивала она.
Он не стал спорить, а только начал целовать её нос, щёки и шею.
Хелен извивалась, продолжая хихикать.
— Щекотно, — её пальцы скользнули в его, словно чёрный атлас, красивые, густые пряди волос. Его губы задержались на нежном местечке под подбородком, и всё внутри загудело от волнения. Неуклюже она наклонила его голову, направляя к своим губам, и он угодил ей, лениво целуя с чувственным терпением. Рис развернулся, чтобы опереться спиной о прилавок, Хелен расслабилась и с лёгкостью последовала за ним, его руки крепко её обняли.
Он откинул её голову и положил ладонь на шею, поддерживая сзади, массируя, хотя напряжённая боль уже прошла, она выгнулась, прижимаясь к нему, мурлыкая от удовольствия. Какое райское наслаждение находиться в объятиях её великолепного возлюбленного… который не знал, что скоро он перестанет её любить.
Последняя мысль немного рассеяла волшебство.
Почувствовав изменение в ней, Рис оторвался от её рта.
Глаза Хелен всё ещё оставались закрытыми. Губы, казалось, распухли и жаждали большего напора и нежных прикосновений.
— Все мужчины так целуются? — прошептала она.
Рис весело хмыкнул, до неё донеслось его дыхание с ароматом перечной мяты.
— Я не знаю, сокровище моё. И ты никогда этого не выяснишь, — он быстрым, соблазняющим поцелуем вновь попробовал её на вкус. — Открой глаза.
Хелен посмотрела на него, а в это время Рис оценивал её состояние.
— Как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил он, осторожно выпуская из рук.
— Устойчивее, — ответила она, поворачиваясь по кругу, чтобы проверить равновесие. Туман в голове рассеялся. Мигрень была посажена под замок и надёжно содержалась под стражей. — И очень энергично. Доктор Гибсон была права: я в состоянии посетить модистку.
— Посмотрим. Если ты всё ещё будешь хотеть это сделать через полчаса, я отведу тебя к ней. А пока, я хочу тебе кое-что показать. Ты сможешь подняться по лестнице?
— Я могла бы взбежать на тысячу ступеней вверх.
— Всего лишь на четыре пролёта.
Слабый внутренний голос предупреждал Хелен, что оставаться с ним наедине не самая хорошая идея. Она совершит ошибку и скажет ему что-нибудь, чего не следует. Но всё равно взяла его под руку, поднимаясь вместе с ним по широкой лестнице из белого мрамора.
— Я не подумал попросить задержаться лифтёра, — извиняющимся тоном сказал Рис, пока они поднимались по лестнице. — Я знаю основы управления лифтом, но не хочу экспериментировать с тобой в кабине.
— Я даже не хочу пробовать, — сказала Хелен. — Если тросы оборвутся… — она замолчала, вздрогнув. Хотя лифт в универмаге и обладал современной гидравлической системой, объективно был безопаснее, чем паровые модели, но сама идея подъёма вверх и вниз в крошечном закрытом помещении ужасала.
— Нет никакой опасности. Здесь есть три страховочных троса и автоматический механизм под кабиной, который зацепляется за боковые рельсы, если вдруг оборвутся все тросы.
— Я предпочитаю взбираться по лестнице.
Рис улыбнулся и взял её ладонь в свою. Преодолев первый пролёт и начав покорять второй, он мимоходом спросил:
— Чем ты была занята последние несколько дней?
Пытаясь говорить непринуждённо, Хелен ответила:
— Мы посещали Британский музей в пятницу. И леди Бервик принимала своих друзей с визитами.
— Как прошло посещение музея?
— Сносно.
— Всего лишь сносно?
— Мы посещали зоологические галереи, а я и в половину не испытываю по отношению к ним такой же любви, как к картинным. Все эти несчастные животные и их одеревенелые конечности и стеклянные глаза…
Она рассказала ему о Пандоре и жирафах, и о том, как леди Бервик рванулась вперёд, чтобы быстро пощупать их, когда думала, что никто не смотрит.
Рис тихо рассмеялся, проникаясь историей.
— Больше ничего не произошло, пока ты была в музее?
Казалось, он был спокоен, но нервы Хелен натянулись от волнения.
— Ничего не могу припомнить.
Ей претило ему врать. Хелен чувствовала себя виноватой, выбитой из колеи, она нервничала, находясь с ним наедине, с человеком, которого она любила. И от этого хотелось плакать.
Рис остановился на площадке третьего этажа.
— Не хочешь присесть ненадолго, cariad?
Вопрос был задан нежным и заботливым тоном, но на мгновение, когда она посмотрела в его глаза, в них промелькнуло выражение, которое она никогда прежде у него не видела. Словно он играл с ней в кошки-мышки. Оно исчезло так быстро, что Хелен решила, ей могло это почудиться.