Прошло ещё несколько минут.
Ксения глубоко дышала, погрузившись в болезненный сон.
Кассета в магнитоле продолжала проигрываться.
Салон прогрелся достаточно, чтобы возникло желание скинуть верхнюю одежду.
Жжение достигло головы.
Оно почти полностью охватило тело Татьяны, которая вела автомобиль машинально, несколько раз едва не пропустив поворот. Такие происшествия лишь ненадолго проясняли её сознание, а затем туман возвращался.
«Существо заразило меня, — эта мысль сначала только робко зародилась в ней, а пылала в полную силу. — Не знаю, как… Может, нож? Проклятье, я не помню, чтобы лезвие было испачкано той серой дрянью. И НЕ ПОМНЮ, ЧТО НЕ ИСПАЧКАНО. Другой возможности, вроде, и не было. И что теперь? Неужели я… Неужели как Лёня?..»
Татьяна судорожно сглотнула подступивший к горлу ком. Страх почти полностью сковал её движения, и она с большим трудом продолжала управлять «Нивой». Из глаз потекли горячие слёзы… пожалуй, даже обжигающие. Женщина не пыталась их вытереть, хотя они и мешали. Она ещё надеялась, что ошиблась, что это симптомы иной проблемы. Может, через рану и вправду была занесена инфекция, но не та, которая убила Леонида.
«Пожалуйста, только не та!»
Татьяна посмотрела на спящую Ксению, а потом снова на дорогу.
Лес и не думал кончаться — одному богу известно, как далеко ближайший город и, главное, есть ли там выжившие. А что если этот комплекс оставался единственным пристанищем нормальных людей?
Ещё больше пугала мысль, что произошедшее здесь повторилось и в других убежищах.
Женщина с трудом удержалась от желания утопить педаль газа посильнее в пол, прибавить скорости, быстрее добраться до… до тех, кто позаботится о Ксении.
Татьяна дотронулась правой рукой до ладошки девочки.
Женщина не боялась смерти — она хотела её избежать, обмануть, найти какой-то способ остановить разъедающий тело недуг. Сколько прошло времени с момента, когда Леонид заразился, до его гибели? Она не знала, никто не знал. Это случилось, когда остальные спали. Ясно, что немного.
Очередной поворот.
Татьяна начала плавно вращать руль, и в этот момент отчётливо почувствовала и даже будто услышала, как в голове у неё что-то лопнуло.
Боли не было.
Слёзная пелена перед глазами окрасилась в алый цвет, в ушах зашумело, тело переставало подчиняться командам мозга. Последним осознанным движением женщины стало перемещение рычага коробки передач в нейтральное положение, чтобы автомобиль не заглох. А вот руль довернуть она уже не успела.
«Нива», так и не вписавшись в поворот, съехала с дороги и уткнулась передним бампером в дерево. Скорость была невысокая, и автомобиль практически не пострадал.
Толчок разбудил Ксению. Она приподнялась и посмотрела на женщину, безвольно навалившуюся на дверь. Глаза девочки широко распахнулись.
Не прошло и полуминуты, как наступил полный паралич; грудь перестала вздыматься и опускаться.
Татьяна поняла, что это конец.
Всё.
Она хотела увидеть в последний раз личико Ксении, но даже если бы могла двигаться, это ничего бы не дало. Зрение тоже отказало.
Какое-то время женщина ещё осознавала себя в звенящей темноте, уже ни о чём не думая.
А потом умерла.
Девочка наклонилась к Татьяне, принялась её трясти. Сначала робко, потом из-за всех своих скромных сил.
Никакой реакции.
— Проснись! Проснись, Таня! ПРОСНИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА!
Она повторяла это снова и снова, пытаясь привести в чувство женщину, тело которой стало безвольно податливым.
Ксения отчаянно осмотрелась по сторонам. Вокруг были лишь безмолвные деревья и снег. «Нива» продолжала бодро тарахтеть двигателем на холостых оборотах, из дефлекторов тянуло тёплым воздухом, лента размеренно прокручивалась в кассете, передавая на динамики композицию «Сказки добрые» всё той же группы «Каролина».
— Таня, вернись, — промолвила девочка, заплакав. — Вернись… мама.
Женщина оставалась недвижима.
Девочка хотела кричать, но слёзы душили её. Она полностью перебралась со своего сиденья на колени к Татьяне, прижалась к ней. Так крепко, как только могла.