— А что потом?
— А потом мы с вами познакомились.
— Поня-я-ятно, — протянул я недовольно. — Что ж, идём дальше: что значит ИА7м?
— Индивидуальный Администратор седьмой модели модернизированный. Для моей системы это новый ИА, мне нечего о нём рассказать. Нужен детальный анализ. Его мы можем произвести в медблоке.
— Отлично. Тогда веди, Сусанин.
И Сусанин повел.
Перекидывая из руки в руку явно хренового качества складной ножик, я, согласно указаниям Серки, безмятежно шагал по раздолбанным в хлам
коридорам Атоллы. Тут налево, там направо, а здесь вот прямо. Шагал так минут пять, пока не добрался до огромной двери с надписью "18А".
— Сейчас открою, — выдал из интеркома ИскИн, и уже через несколько секунд дверь со скрипом въезжала в стальную стену.
ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО.
— Спасибо, Берримор, — улыбнулся я, входя в тёмное помещение.
— Гилмор.
— Да-да?
— У меня есть предположение, что вы родились до тридцатого века.
Я опешил.
— Это с чего вдруг такие заявления?
— Вы процитировали книгу Артура Конана Дойла “Собака Баскервилей”.
— И что?
— По данным моих исторических архивов, творчество сэра Артура было запрещено во всех планетарных системах человечества в 3021 году.
— А-а-а...
— Вероятность того, что вам была доступна закрытая информация подобного характера составляет ноль целых и четырнадцать тысячных от одного процента.
— Ну зашибись, — процедил я, примеряя рабочий комплект одежды из плотной ткани. — А обувь где?
— Берцы вашего размера находятся на четвертом стеллаже слева от вас.
— Спасибо. И разговаривай уже как обычный человек. Не нужно тут строить из себя бездушную систему. Давай на “ты”. И желательно так, словно мы кореша.
— Без проблем, братан.
ИскИн, видимо, принял мои слова слишком близко к своему программному сердцу. Ну и хорошо. Так даже интереснее.
Приблизившись к стеллажу с ботинками, я был приятно удивлён наличием тёплых, а главное, чистых носков. Достаточно быстро натянул новую обувь на ноги, после чего проверил всю свою новомодную экипировку на предмет неудобства. Всё сидело как влитое. Серки молодец, ничего не скажешь. Выходя из кладовки, задал сидевший в голове вопрос.
— Серки, ты проанализировал там свои анализы?
— О каких анализах идет речь?
— По поводу моих, скажем так, характеристик.
— Да. Тебе необходимо посетить медблок, после чего вся информация, полученная при медосмотре будет направлена напрямую в мой центральный процессор.
— А не жирно ли задействовать целый центральный процессор на меня одного?
ИскИн моего сарказма не понял, но ответил, как подобает истинному корешу.
— А у меня есть другие занятия? Не мороси.
— Ты там давай полегче с выражениями — буркнул я. — Рассчитать время твоего забытья, например.
— Принято. Я все рассчитал.
— И какой же сейчас год?
— 4711
— Угу. А какова вероятность того, что я родился до 30 века?
— Вскрытие покажет, — радостно озвучил Серки.
В тишине мы добрались до лазарета, о чем услужливо гласила надпись на шлюзе. И вновь ожидание, и вновь скрип въезжающей в стену двери.
— И куда мне?
— Ты видишь много медицинских капсул?
Справедливо. Подойдя к стеклянному цилиндру чуда медицинской техники, чертыхнулся. Опять раздеваться. Ну раз надо, значит надо.
Когда я залез в капсулу, то стекло начало опускаться и, издав характерный щелчок, резко закрылось. Из стенок послышалось шипение, видимо ИскИн пустил усыпляющий газ. А через минуту я уже сонно закрывал глаза, в надежде получить хоть какие-то ответы.
Глава 2. Что по статусу?
Выйдя из капсулы, я прочувствовал всю прелесть хорошего сна. Болевые ощущения испарились, двигаться стало легче, да и общее моральное состояние было на уровне. В добром здравии и относительно трезвой памяти добираюсь до оставленных возле капсулы вещей и не торопясь одеваюсь. Тело было чистым, голода не ощущалось. Такое ощущение будто меня во сне и вымыли, и накормили. Только сперва уложили спать. Что ж. Чувствую я себя хорошо. Теперь можно переходить и к насущным проблемам.
— Серки, какие новости? — крикнул я куда-то вверх.
— Информация стала доступнее. Ее стало больше, однако ясности не прибавилось.
— Рассказывай.
Рассказ начался. И чем больше он говорил, тем больше я был уверен в том, что сидячее положение я принял не зря. Удивляться всё же было чему.