— Помню, — отозвался Грязнов. — И что дальше?
— Он ранен. Сказал, что в сквере на него напал киллер. Завязалась перестрелка. Данилов убил киллера. Место довольно пустынное, вряд ли там кто-нибудь что-нибудь слышал. Так что ты, пожалуйста, проверь.
— Вот черт, — проворчал Грязнов, — не было печали… Ну хорошо… Диктуй координаты.
Турецкий продиктовал.
— Ладно, — сказал Грязнов. — Запрошу сводку. Если ничего нет, пошлю туда ребят. У тебя все? Или есть еще пара трупов в загашнике? Давай вынимай, не стесняйся.
— На сегодня вроде все.
— Ну тогда ложись в постель и засыпай покрепче. А уж я тебя разбужу. Таким же веселым манером, как ты меня. Пока!
Грязнов положил трубку.
Перезвонил он через полчаса.
— Саня, слушай сюда. Скверик чист. Нет ни трупа, ни кровавых луж. Ничего. В одном месте немного примяты кусты, но это, сам понимаешь, не доказательство. Так что либо твой Данилов выпил лишку и понес ахинею, либо он — большой фантазер.
— Ага, — кивнул Турецкий. — Либо кто-то предпочел замести следы, чтобы мы, не дай бог, не вышли на более крупную птицу.
На том конце провода повисла пауза.
— Думаешь, он говорил правду? — спросил наконец Грязнов.
— Думаю, да.
— В таком случае дело многократно усложняется. Так быстро и, главное, так искусно замести следы могут только профессионалы.
— Вот именно.
— Чувствую, у тебя завтра будет много работы. Что ж, в таком случае спокойной ночи, — елейным голосом пожелал Грязнов.
— Фашист! — буркнул в ответ Турецкий и положил трубку.
Утром, едва войдя в кабинет, Турецкий тут же позвонил Данилову на мобильник. Однако телефон подполковника молчал. Турецкий позвонил ему домой — тот же результат. Поразмыслив секунду, Александр Борисович позвонил подполковнику на работу, в центральный аппарат ФСБ.
— Слушаю вас, — ответил ему строгий женский голос.
— С вами говорит старший следователь прокуратуры Турецкий, — представился Александр — Борисович. — Могу я побеседовать с подполковником Даниловым?
— Одну секунду…
Прошло, однако, не меньше тридцати секунд, прежде чем строгая барышня вновь заговорила:
— Господин Турецкий, оставьте, пожалуйста, свои координаты. Если подполковник Данилов работает у нас, то он вам перезвонит.
— Что значит — «если работает»! — взвился Турецкий. — По-вашему, я звоню наугад?
— Простите, я не уполномочена это обсуждать, — спокойно ответствовала барышня. — Оставьте ваш номер телефона, и если подполковник Данилов действительно…
— Ладно, ладно. Записывайте…
Турецкий продиктовал свой номер телефона, положил трубку и стал ждать звонка.
В ближайшие двадцать минут ему никто не перезвонил.
Мобильник Данилова по-прежнему отвечал длинными гудками. Дома подполковника тоже не было.
Турецкий позвонил Грязнову.
— Алло, Славка, помнишь наш ночной разговор?
— Еще бы. Такое не забывается.
— Слушай, я все утро пытаюсь найти Данилова. И безуспешно. У меня нехорошее предчувствие.
— Что ты имеешь в виду? Думаешь, он не смог отойти далеко от твоего дома?
— Не знаю, далеко или нет, но знаю, что за ним охотились не желторотые юнцы, а настоящие профессионалы. Для них не составило бы труда догадаться, куда пойдет Данилов после покушения.
— Понимаю. И что ты предлагаешь?
— Просмотри, пожалуйста, сводки. Особенно на предмет несчастных случаев, аварий и тому подобных вещей. Приметы Данилова я вышлю тебе факсом.
— Хорошо. Жду факса.
— Пока.
Турецкий отправил Грязнову факс с описанием Данилова, залпом допил остывший кофе и направился к Меркулову.
— А, Саня, — поприветствовал его Меркулов, — а я тебя уже заждался. Проходи, садись.
Турецкий уселся на стул.
— Судя по таинственному блеску в твоих глазах, тебе есть что мне сообщить, — улыбнулся Меркулов. — Ну давай, не томи, выкладывай свои новости.
— Тебе с какой начинать? С плохой или с хорошей?
— Ну, Саня, ты прямо как в анекдоте. Знаешь, про пациента и хирурга?
— Нет.
— Хирург входит в палату к больному и говорит: «Дружочек, у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начинать?» «Давайте с плохой». — «Хорошо. Дело в том, что мы будем вынуждены ампутировать вам обе ноги». — «Боже мой! Какой кошмар! А какая же тогда хорошая новость?» — «Пациент из соседней палаты хочет купить ваши тапочки».
Турецкий усмехнулся:
— Теперь мне можно приступить к отчету или подождать, пока ты вспомнишь более удачный анекдот?
— Не остри, — насупился Меркулов. — И рассказывай.