ЛЮБАНЬКА. Надо спасать братишку, Васек. Сейчас менты подгребут. А он, может, к нам шел.
ВАСЕК. Берем и тащим.
ЛЮБАНЬКА. А я ее обманула: сказала никого здесь нет.
ВАСЕК. Сейчас унесем и нет никого. (Пробует поднять тело). Тяжелый. Много пива выпил. Слушай, Любка, мне надо сто грамм, и я тогда его одной левой.
ЛЮБАНЬКА. Да где же взять? Никто занять не хочет. Пока, говорят, лестницу не вымоешь. А как ее мыть? Руки-то того… дрожат.
С чердака спускается Семен Семеныч.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Жулики и подлецы.
ЛЮБАНЬКА. Кто, Сим-Сим?
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Откуда я знаю, кто? Кто гранату мою спер. Спрашивается, кому мешала. Спрятал на чердаке так, что и миноискателем не найти. Нет, уперли. Жулье проклятое!
ВАСЕК. Откуда у тебя граната, Сим-Сим? Купил?
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Ну вот, буду я еще деньги тратить. Выдали. В парткоме. За то, что в девяносто первом партбилет не выбросил. Всем, кто сохранил партбилет, по гранате выдавали.
ВАСЕК. Айн момент. (Скрывается в своей комнате)
Выходит Софья Львовна.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Вы, Люба, не обижайтесь, но я на всякий случай милицию вызвала. Если и они скажут, что никто не лежит, тогда я буду спокойна. Кстати, Семен Семеныч, если голый человек мерещится — это к чему?
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ (торжественно). К революции.
Софья Львовна зажимает уши и удаляется к себе.
ВАСЕК (выбегая). Сим-Сим, я когда крышу чинил, нашел вот эту пузатую штучку.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Пузатую штучку? Дубина ты стоеросовая! Это же моя граната. Отдавай!
ВАСЕК (пряча гранату за спину). Чирик.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Что-о?
ВАСЕК. Десять тыщ.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Ты мне мою гранату продать хочешь?
ВАСЕК. Бизнес.
ЛЮБАНЬКА. Не торгуйся, Сим-Сим, на Сенном такие гранаты по двадцать тыщ. А здесь в полцены.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Ну если в полцены, тогда нате.
Дает деньги. Любанька и Васек мгновенно испаряются. Семен Семныч уходит к себе. Из комнаты Аллы поспешно выбегают Надя и Алла, хватают завернутое в простыню тело и относят в квартиру Аллы.
АЛЛА. Ничего не забыла?
НАДЯ. Вещи.
Выбегает из комнаты Аллы, заворачивает в узел вещи Олега, хватает дипломат, выбегает на площадку, но этот стремительный пробег пресекает Семен Семеныч, С раскинутыми крестом руками он преграждает ей путь.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Вы слышали? Вы читали? Вы видите, что делается?
НАДЯ. Мне некогда, Семен Семеныч!
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Свершилось. Снова открылся мавзолей. (Тычет ей в лицо газету). Гляньте, какая очередь.
НАДЯ. Кого же этим удивишь. Даже ребенку известно: где коммунисты, там одна большая очередь.
Двери лифта открываются и… выходит Павел Андреевич. Надя мгновенно сует в руки Семе Семеныча узел с вещами и дипломат и кидается на шею мужу.
НАДЯ. Наконец-то! Еле дождалась!
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Я знаю, Павел Андреевич, что вы, извините за выражение, демократ. Но зачем вы такое пишите про нашего вождя. (Хватается за сердце) Воды!
ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Что с ним такое?
НАДЯ. Что-то в газетах, наверное.
Убегает в комнату. Павел Андреевич берет газету из рук Семена Семеныча и просматривает.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Вы читайте, читайте. Я отметил.
ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ (просматривая статью). Ну и что? А что, интересная версия.
НАДЯ (вернувшаяся со стаканом воды). Какая?
ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Да вот пишут, что их вождь был гомосексуалистом.
НАДЯ (передавая стакан Семен Семенычу). Ой! То-то я думаю, почему у него такие глаза раскосые. А теперь поняла.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Что вы поняли?
НАДЯ. Он одним глазом — на Крупскую, а вторым — на Сталина.
СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Тьфу на вас!
ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Точно был. И в мавзолее вместе лежали. И потом, Семен Семныч, если бы ваш Ленин не был гомосексуалистом, откуда у него были деньги на революцию?
ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Ему немцы дали. Всем известно, что он немецким шпионом был.