ДОРОДНЫХ. Да уж! Кто ее дал? Может, кто напал, а мы тут забавляемся. Тут надо в магазин бежать и срочно, без всякой спешки делать запасы.
ЗЕНИН. Прекратить панику! Я компетентно заявляю — все убежища страны связаны единой цепью оповещения! Компетентные органы постоянно проверяют нашу бдительность и следят за всеми. А паникеров в войну расстреливали! Скажи спасибо, Кира, что сейчас не война.
ДОРОДНЫХ. Большое спасибо тебе, Жорес Филимонович, что сейчас не война. (Кланяется Зенину.)
ЛАПИН. Спасибо партии родной за то, что завтра выходной.
ГАРКУША. Это дело надо отметить — еще не грянуло, а мы уже перекрестились!
ЗЕНИН. Разговорчики! Приготовились!
Голос Дубоуса из репродуктора останавливает всякое движение: «Средства воздушно-космической разведки и обком партии доводят до сведения, что через тридцать секунд по московскому времени произойдет ядерный взрыв предположительно мощностью тысяча тонн в тротиловом эквиваленте. Всем занять устойчивое положение, отойти от окон и других падающих предметов, закрыть глаза и открыть рот. Обесточить все горючие материалы. Приготовить носилки и первую медицинскую помощь. Начинаю отсчет: десять, девять, семь, нет — восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, зироу!» Вся машинерия, запущенная Дубоусом, срабатывает, точно имитируя ядерный взрыв с ударом, звуками, осыпанием мела с потолка. Свет гаснет и загорается более тусклый аварийный. Дамы, закрывшие глаза и открывшие рот, начинают вопить. Толя хватает Машу, Иванов — Дородных, Ребезова отталкивает подскочившего к ней Зенина.
ДОРОДНЫХ. Не прикасайтесь ко мне! Прекратите вопить, вы, истерички!
ЛАПИН (кружась по убежищу). Что же это?! Что же это?! (И т. д.)
ДОРОДНЫХ (падает на колени и крестится на барельеф Ленина). Господи, милосердный, отец наш всевышний, спаси и пронеси! Не карай нас за грехи наши тяжкие! Пожалей детей своих неразумных! (Кладет поклоны.)
ИВАНОВ (спрашивает у всех по очереди). Что же нам теперь делать?! Что же нам теперь?! (И т. д.)
Гаркуша у стола наливает и выпивает спирт в лихорадочном темпе, Толик и Маша стоят застывшие в объятьях. Зенин марширует по ограниченному квадрату, все время поворачивая направо. Ребезова смотрит на всех, затем присоединяется к Дородных, крестится и кладет поклоны Ленину.
ЗЕНИН (продолжая маршировать). Перестаньте унижаться перед богом! Его же нет!
ЛАПИН (идя рядом с Зениным и крича ему в ухо). Не мешайте людям делать, что они хотят!! Вы довели нас до этого! Получили свое! Радуйтесь теперь, радуйтесь!! Все кончено! Все кончено!
У Лапина истерика, он хохочет. Гаркуша прерывает его истерику двумя хорошими оплеухами.
ГАРКУША. Что кончено, Боря?!
ЛАПИН. Все, Ваня, все! (Рыдает на плече Гаркуши.) Хорошо, что дети у мамочки!
ИВАНОВ. А где ваша мамочка, что она делает?
ЛАПИН (сквозь слезы). Мамочка моя на даче.
ГАРКУША. А ты — кончено. Дача-то осталась!
ИВАНОВ. А мои в лагере. Что же нам делать, Жорес Филимонович?
ЗЕНИН (продолжая маршировать). Попрошу всех коммунистов собраться в штабе субботника.
ГАРКУША. Жорес, очнись! Тут все давно беспартийные.
ЗЕНИН. Тогда я должен сам подумать. (Марширует в туалет и запирается там.)
ГАРКУША. Вот вы корили меня пьянством все, а как стало худо, вы все в шоке, а нет, бо выпивши. (Наливает и выпивает.) Для профилактики!
ДОРОДНЫХ (на коленях). Иван Данилыч, спасите нас!
ГАРКУША (тяжело вздыхает). У-ух! Ну, взялись. Толя, обними также горячо аппарат и попробуй хоть куда-нибудь дозвониться. Девки, соберите все съестное и посортируйте его по срокам годности. Боря, собери весь отпускной спирт, спрячь от меня и не давай, голуба, как бы я не просил. (Подходит к туалету.) Жорес!
ЗЕНИН. Занято!
ГАРКУША. Жорес, Жорес, вода течеть? Проверь воду, течеть она нормально?
ЗЕНИН (спускает воду в унитаз). Унитаз функционирует.
ГАРКУША. Значит, водокачка цела! Царская работа, чти есть сделается. Юрий Витальевич, возьмите дозиметр, инструкцию почитайте и меряйте нас всех, а воду особливо чаще.