Это грело душу, которая была в клочья растерзана Русланом.
«— Скажи, — робко спросил Егор перед тем, как мы вчера разошлись, — у меня есть шанс, что ты простишь меня?»
Я, заложив руки в карманы пиджака, покачала головой:
«— У меня нет ответа на этот вопрос. Сейчас я думаю совершенно о другом».
Я не обманывала. Я приняла решение все силы бросить на важное дело, на свой план — чтобы забыться, поскорее притупить боль от ран.
Самой главной на данный момент целью было одно: выставить в этой войне третью сторону — человечество.
Пусть люди тоже попробуют защищаться. У всех должен быть шанс.
Правда о войне
— Детка, ты невовремя! — крикнула мне Мина, когда я вошла в зал для переговоров. Ее черные африканские кудряшки рассыпались по плечам, яркая одежда сидела неряшливо, словно женщина спала этой ночью где придется.
— Я предлагаю вызвать гедонистов на открытый бой! — поспешно проговорила и дала дорогу пареньку, который уносился со стопкой папок выше своей головы.
— Нам это организовывать некогда! — затрясла головой Мина и устало обрушила голову на руку, другой перелистывая какую-то книгу. — У нас дел невпроворот. Чем могла я тебе уже помогла.
Как-то незаметно мы сдружились с главой клана диетиков. Может, потому что я старалась при ней не ставить блок? Ведь чтобы получить доверие — нужно это доверие заслужить.
— Да, я ценю, что ты нашла мне диетика среди человеческих политиков, — кивнула, делая себе зарубку, что пора бы с ним встретиться. — Но сейчас речь идет о переломном моменте. Или вы хотите продолжать крутиться как белка в колесе войны, совершая одни и те же действия и получая один и тот же неудовлетворительный результат?
«Неудовлетворительный» — это я наугад, пальцем в небо, но промахнуться было трудно. Все-таки гедонисты обладали бОльшим влиянием и ресурсами — потому что могли позволить пользоваться чужими чувствами, могли их пить без всяких ограничений и могли, понятное дело, манипулировать ими, внушать то, что было выгодно им самим… Когда у тебя есть такие суперспособности, тебе легко подчинить себе любого человека, найти любого спонсора, добиться всего, чего ты хочешь.
Примерно то же самое я сделала в больнице с медсестрой, когда хотела исцелить Руслана.
— Что ты предлагаешь? — хмуро посмотрела на меня Мина, подумав над прозвучавшими словами. Я уселась на стул рядом с ней и вкрадчиво заговорила:
— Нам нужно встретиться всем вместе на одной территории, произвести одну большую битву. Так есть шанс хорошенько проредить гедонистов. Можно пригласить аж самого Артура! То есть твоего отца.
Ради этой реплики я сюда и пришла: мне следовало понять, как отреагирует Мина.
И на ее смуглом лице показалось согласие пополам с глухим раздражением. Значит, дочь обижена на отца? Значит, они между собой тихонечко воюют?
Выходит, Мина заинтересована в том, чтобы выиграть войну и поставить своего отца на место. Не так ли?
— А что между вами произошло? — как бы вскользь поинтересовалась я, делая максимально добродушное лицо.
Мина, потерев пальцами глаза, выдохнула:
— История старая… Нет смысла вспоминать о ней.
— Передохни ты, поболтай, — увещевала я, — хоть минуту можешь себе уделить?
— Я бы лучше сейчас поспала, — зевнула мулатка во весь рот, и я непроизвольно повторила за ней. Мы переглянулись и рассмеялись.
— Может, если ты расскажешь эту историю, я смогу придумать, как повлиять на наших оппонентов? Воспользуюсь информацией в наилучших целях, обещаю.
— Да что там говорить… Поссорились. Мне было девятнадцать, я хотела… Много чего хотела. Доказать отцу, что могу быть для него достойным партнером в бизнесе. Свободы хотела, а не постоянной опеки. Хотела выглядеть взрослой… А он меня прессовал, не доверял, загонял в какие-то рамки. После смерти мамы он очень ожесточился. Его главной целью было не мое внутреннее благополучие, а просто чтобы мое тело было здорово. Тело! Ты представляешь?! — Мина начала заводиться, и я подогревала ее возмущение.
— Да, это неприемлемо, — кивнула. — Мои предки не самые продвинутые, но после совершеннолетия уже не могли иметь надо мной контроль.
— Вот и я тогда так подумала! Мне уже девятнадцать, дай, думаю, начну свое дело. А для потомственного биовампа самое лучшее — организовать собственный клан.
— Но ты стала диетиком, а не гедонистом. Почему?
— Так хотелось все назло делать. Еще не выросла тогда, видимо. Ну конечно, когда в тебе постоянно видят ребенка, ты и сама смиряешься с этой мыслью, пусть даже глубоко в душе.