— Спасибо тебе, — шепчет девушка.
И маленький кусочек коры падает ей в ладонь. Тайяна подносит его к губам — и прячет глубоко — глубоко, в потайной кармашек, у сердца.
Этому подарку нет цены. Кора священного дерева способна на многое, она знает.
А еще понимает и смысл подарка. Ее отпускают, но остаются с ней и в е душе. Куда бы она ни пришла — все равно, крона Вечного Леса пребудет над ее непутевой головой.
Она может вернуться — и Лес примет ее.
Это драгоценный подарок, дороже любого жемчуга.
Но времени больше нет. Тайяна медленно отходит к Ааше, зарывается пальцами в мягкую шерсть.
— Ааша, может, ты останешься здесь? Возможно, я иду на смерть… подумай? Ты можешь жить долго, завести щенков. Я дам тебе свободу. Здесь и сейчас — я могу тебя отпустить…
Холодный волчий нос нетерпеливо тыкает ее под попу.
Хватит болтовни, мелкая! Пора бежать!
Кто сказал, что волка можно связать клятвой? Он сам может быть верным. На глаза Тайяны наворачиваются слезы, но больше она себе ничего не позволяет. Молча вскакивает на спину подруги — и Ааша срывается в стремительный бег.
Туда, куда по своей воле не приблизится ни один нархи — ро.
К Разлому.
Надо сказать, что сначала Тайяну Разлом просто разочаровал.
В сгустившихся сумерках он больше всего похож на обычный овраг, каких в Лесу немало. Исключение?
На его краях ничего не растет. И дна не видно.
И есть четкая граница между Лесом и Разломом. Словно топором землю разрубили и приказали после этого места ни травинке не расти, ни зверю не забежать, ни даже мухе не залететь.
Тайяна спрыгивает с волчьей спины. Ааше Разлом точно не нравится, что волчица и выражает глухим тихим рычанием, но назад не идет. Стоит и кажется, даже чуть подталкивает девушку носом.
И Тайяна решается.
Делает первый шаг. Второй.
Подошвы сапожек погружаются в нечто, похожее на… пепел?
Да, пепел, пыль…
Тайяне страшно, но, преодолев себя, она делает шаг вперед.
И еще один. И снова вперед.
С Шетом дольше мучиться будешь, — подсказывает разум. Ааша следует за хозяйкой, Тайяна крепко сжимает в кулаке кинжал.
Страшно.
До безумия страшно.
А если бы Тайяна увидела себя со стороны, она бы испугалась еще сильнее. Она‑то просто шла вперед. А вот те, кто посмотрел бы на нее со стороны Леса, увидели бы, как ее силуэт размывается, словно с каждым шагом на девушку накидывают новую невидимую вуаль. И еще одну. И еще…
Примерно через десять шагов Тайяна полностью растворяется в мареве Разлома. О том, что здесь кто‑то был, напоминают только следы на пепле. Волчьи и человеческие. Но их быстро присыпает пеплом, словно вечерний ветерок в сговоре с беглянкой.
Если бы Тайяна увидела что происходит сейчас в оставленном ей поселении, она бы похвалила себя за догадливость.
Примерно часов через шесть после ее отъезда, когда сгустились сумерки, Таалейн прошла себе в комнату.
Открыла шкатулку с драгоценностями, положила в нее письмо — и завизжала так, что первым на вопль прилетел муж.
— Лейни?! Что случилось, ты так кричишь!?
Таалейн указала пальцем на шкатулку. Визг, правда, прекратила, но…
— Где? Где мои жемчуга!?
Жемчугов в комнате не обнаружили. И в доме — тоже. Но все объяснило письмо, найденное на кровати у племянницы.
Дорогая тетушка.
Меня, как и вас когда‑то, хотят насильно выдать замуж. Но нархи — ро, которого родители желают видеть в качестве моего мужа, вызывает у меня лишь омерзение.
Лучше в море головой, чем сплести с таким волосы.
Передайте моим родителям, что если буду жива — постараюсь дать им весточку.
Если нет — все в воле Леса.
Прощайте.
Тайяна э´Лесс Риккэр
Про жемчуга тут не было сказано ни слова, но Таалейн догадалась.
— Конечно же! Эта поганка их и украла!
— Оставайся дома, дорогая, я к жрецам.
Муж воспользовался случаем — и удрал. Таалейн, оставшись одна, злорадно усмехнулась.
Когда эту соплюшку поймают — жить ей с клеймом воровки, да еще беглянки — неудачницы. На весь век хватит!
А поймать — поймают… куда тут денешься? И жемчуга к ней вернутся. Кто там будет слушать девчонку, кричащую, что драгоценности ей отдали по доброй воле? Бред какой!
Но спустя сутки Таалейн поняла, что жемчуга ей не видать, как своих ушей. Как Тайяна это сделала — неизвестно, но ее не нашли. Лодки все были на месте.
Принялись обшаривать полосу вдоль Разлома — ни следа, ничего. Впрочем, что‑то найти и не надеялись. Долго ли держатся следы на пепле? Да до первого ветерка.
Объявили тревогу по Лесу, но Тайяна нигде и никому не попалась.
Словно в воздухе растворилась и по солнечному лучу убежала.
Смерть?
Да, скорее всего, девчонка была мертва. Этот вариант Таалейн тоже устраивал.
А жемчуга жалко…
Тайяна медленно спускалась вниз.
Страшно?
Да еще как. Сердце колотится, как бешеное, по лбу ползут крупные капли пота, даже слегка подташнивает. Хотя ничего особенно страшного вокруг и не происходит.
Пепел под ногами, сумерки сверху. И все.
Время от времени что‑то мелькает, словно скрытое тенями, но не приближается. Ааша рычит, но не так, чтобы сильно, значит, прямой опасности пока нет.
Надо идти вперед. Сначала.
А потом повернуть — и пойти вдоль края Разлома. Долго она здесь задерживаться не будет, пройдет вдоль края — и вернется в Лес.
А как еще можно скрыться от нархи — ро? В Лесу от них тайн нет. Тайяна понимала, что ее найдут в течение дня — двух — и придется выходить замуж.
И вольно же Шету так в нее врезаться! Другого слова и не подберешь! Так бы она еще лет пять пожила спокойно, потом выбрала себе парня по душе… наверное.
Как‑то не получалось у Тайяны влюбиться.
Все ее подруги то искали себе парней, то искали способ от них отделаться, крутили романы, влюблялись и страдали из‑за разбитых сердец, а Тайяне всегда и все было безразлично. Бабушка говорила — не созрела.
Девушки, они ведь как ягода, каждая — в свой сезон вызревает.
Бабушка… вот уж кого жаль. Но старая нархи — ро еще два года назад отбыла в края Вечнозеленой Рощи. Да сомкнется Лес над ее головой, да обретет она крылья в новом рождении.
Может, от нее у Тайяны и появились такие мысли — что можно бежать, пытаться что‑то изменить… остальные‑то живут и счастливы?
Тайяна шла вперед и вперед, размышляя о том, как несправедливо устроена жизнь.
Кому‑то того и надо! Вот, как Мари. А достается — ей. В то время, как у Тайяны совсем другие мечты и желания. Жить бы спокойно, читать книги, обучать волков — и ничего больше не надо.
Может, ее дети и смогут когда‑нибудь стать крылатыми, так ведь их не от птицы небесной рожать надо будет. Это постель с Шетом… бэээ…
Лучше уж в Разлом.
Левой — правой, левой — правой. Шаг — другой, третий — десятый.
Куда‑нибудь она да придет.
Сумерки сгущались все сильнее. Скоро ночь, а это не слишком хорошо. Таййяна отлично знала, что ночь в лесу — врремя хищников. А Разлом — кто сказал, что здесь иначе?
Найти бы, где переночевать.
Но пока ничего не подворачивалось. Выйти и переждать вне Разлома?
Тайяна искренне сомневалась, что у нее хватит храбрости вернуться. И что ее не найдут — тоже. Сейчас уже должна подняться суматоха, должны начаться поиски, скоро сообщат родителям. Будут ли те волноваться? Горевать?
Наверное, будут.
Но если она вернется, ее либо выдадут замуж, либо она станет опозорившей Род. И то, и другое Тайяне не нравилось, а значит — вперед.
Пейзаж вокруг медленно менялся.
Появилась трава под ногами, появились редкие кусты, похожие на кабанью щетину. Тайяна подошла к одному из них, коснулась рукой, растерла листок между пальцами.
Он пах странно и пряно. Словно смесь ванили и корицы. И чего‑то еще такого странного, островатого и горьковатого. Но приятно.