Как только я вышел на улицу, то увидел, что качок лапает член Лаки через джинсы, а сам Лаки откинул голову назад к шершавому кирпичу здания, обнажив бледную шею в тусклом свете соседнего фонаря. Пальцы Лаки обхватили чужое запястье, но он не делал ничего, чтобы попытаться оттолкнуть руку. Скорее всего, он пытался удержать ее на месте, пока парень трогал его. Глаза Лаки были закрыты, и я на мгновение задумался, что испорчу ему удовольствие. Очевидно, что он получал удовольствие, что хотел быть здесь, в этом переулке, где его лапал какой-то случайный студент.
Но в тот момент мне было совершенно наплевать на желания Лаки. Я вспомнил, как он споткнулся, когда мужчина вытащил его с танцпола. Вспомнил его глупую ухмылку, которая доказывала, что он, скорее всего, был в стельку пьян, как и утверждала Мин.
— Лаки, — рявкнул я, напугав их обоих.
Качок отпрыгнул назад и в замешательстве взглянул на меня, а затем на Лаки. Лаки повернул голову, не отрывая ее от кирпичной стены и посмотрел мне в лицо. Его темные волосы взъерошились от этого движения. Мне показалось, что в его глазах промелькнула какая-то непонятая эмоция, но тут же исчезла, и на его полные губы вернулась прежняя глупая улыбка.
— Закари. Что ты здесь делаешь? — Он повернулся к качку. — Зак здесь. Разве он не сексуален, как дьявол? Только не говори ему. — Улыбка Лаки исчезла и сменилась нахмуренными бровями и печальным взглядом. — Мы не хотим, чтобы он думал, что он нам нравится, даже если он заставляет мое жало раздуваться.
У меня сжалось сердце.
Взгляд качка снова перескакивал между нами.
— Чувак, я не знал, что у него есть бойфренд.
— У него нет, — сообщил я одновременно с Лаки:
— У меня нет.
Мужчина рассмеялся и отступил от Лаки, подняв руки в примирительном жесте.
— Противоречивые сообщения, бро. Драма — не мой конек. Думаю, ты пупсик, но мне также нравится собственное лицо, понимаешь, о чем я?
Пьяная улыбка Лаки появилась снова.
— Все окей, Рэйф. Он не такой злой, как кажется. У него есть трусы-боксеры с плюшевыми мишками и маленькими розовыми сердечками, но т-с-с. Он не знает, что я видел их в корзине для белья.
Он прошептал последнюю фразу и поднес палец к губам, чуть не ткнув себя при этом под подбородок. Выражение лица спортсмена смягчилось, и он потянулся, чтобы отвести руку Лаки, а затем наклонился и поцеловал его в щеку. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не наброситься на козла и не оттащить назад.
Он снова отошел от Лаки и жестом подозвал меня к себе.
— Полагаю, если он знает о твоих трусах с медведями, вы достаточно близки, чтобы я мог доверить тебе доставить его домой в целости и сохранности?
Лицо вспыхнуло от жара. У меня было объяснение нелепым трусам, но я не собирался давать его этому парню.
— Да. Я друг семьи.
Парень выглядел так, как будто кусочек паззла встал на место.
— Это тот самый твой рейнджер, пупсик?
Лаки наморщил лоб.
— Нет. Он мне никто. Ну, может быть, заноза в заднице. Блядь, конечно, он следит за мной. Он мой…
Он вздохнул, вероятно, потеряв нить повествования.
Я поборол раздражение и протянул ладонь для рукопожатия. Хотя мне хотелось выбить из спортсмена всё дерьмо за то, что он связался с тем, кто был слишком пьян и не понимал, что делает, было ясно, что дело далеко не зашло.
— Спасибо. Тебе нужен Uber или что-то еще?
— Нет, я собираюсь вернуться и потанцевать.
Взъерошив волосы Лаки, он ушел. Парнишка прищурился, глядя на меня.
— Кайфо… обламыватель
Я фыркнул.
— По-моему, правильно «кайфоломщик», а ты не в том состоянии, чтобы…
Он поднял руку, останавливая меня.
— Помоги, господи. Если ты прочтешь мне лекцию о согласии и употреблении алко… алко… алкоголя, я…
Лаки не смог подобрать подходящего слова, поэтому закончил угрожающим рыком. Вернее, вероятно, думал, что угрожающим.
Это было больше похоже на очаровательное урчание плюшевого медведя. Я, должно быть, рассмеялся или бросил на Лаки не тот взгляд.
— Не смотри на меня так.
— Как? — спросил я, потянувшись к его руке.
Он без сопротивления позволил мне взять ее, и я повел его вокруг здания к месту, где припарковал машину. Я изо всех сил старался не замечать, как сильна рука Лаки. Не нежная или мягкая, а просто… сильная.
— Как будто я ребенок, черт побери. — Он говорил невнятно. — У меня уже был секс!
Эти слова прозвучали достаточно громко, чтобы привлечь внимание студентов, веселившихся на лужайке перед баром. Они приветствовали и поздравляли его, некоторые поднимали стаканчики в знак солидарности.
Лаки со смущенным стоном уткнулся лицом мне в грудь.
— Это было нехорошо, — пробормотал он мне в рубашку.
Прежде, чем успел остановить себя, я крепко обхватил его руками и прижал к груди, наслаждаясь кратким соединением наших тел. Как и руки, его плечи ощущались иначе, чем я мог предположить. Как будто могли выдержать гораздо больший вес, нежели я представлял. И хотя кожа бицепсов была горячей и шелковистой под моими пальцами, невозможно было игнорировать твердый рельеф мышц.
Он вне зоны доступа, напомнил я себе.
Аргумент продержался не более пятнадцати секунд. Я подошел к пикапу и наклонился открыть дверь для Лаки, который выбрал именно этот момент, чтобы повернуться и прижаться лбом к моей груди. Для ужина с Тегом и его семьей я немного принарядился, поэтому на мне была рубашка на пуговицах, которую оставил расстегнутой у горла. В результате сочные губы Лаки оказались в дюйме от моей обнаженной кожи.
Я обнял Лаки за талию, внушая себе, — это не для того, чтобы продлить удовольствие, а для того, чтобы поддержать парня на случай, если у него откажут колени.
Внутренний голос крикнул про бред сивой кобылы, но я забил на это.
Лаки громко вздохнул, крепче прижимаясь ко мне. Я чуть не кончил на месте, когда он носом уткнулся в мою грудь и снова шумно вдохнул.
— Ты пахнешь лесом, — пробормотал Лаки сонно. — Мое любимое место — лес.
Он говорил невнятно, но прижимался так крепко, а ощущение его пальцев, сжимающих мои лопатки, приводило эмоции в беспорядок.
— Прости, — сказал он после минутной паузы.
Свободной рукой я погладил его по волосам. Шум из клуба доносился до улицы, по тротуару ходили студенты в разной степени опьянения, но я не обратил внимание на всю эту суматоху, как будто мы были единственными двумя людьми на планете.
— За что ты извиняешься?
Лаки опять уткнулся носом в мою грудь, и на этот раз, когда втянул запах, его губы оказались на моей разгоряченной коже.
— За все, — ответил он со вздохом. — Рождество, преследование тебя… мое жало всегда увеличивается, когда ты рядом.
Я засмеялся. Не знаю, из-за того, что Лаки использовал слово «жало», или того, как драматично он все произнес, будто это самая раздражающая вещь на свете. Я опустил подбородок на его голову и обнял его обеими руками.
— Дело не в тебе, Лаки, — сказал я.
Это была не совсем правда, но я не мог сказать ему, почему в действительности ушел. Не мог сказать, что даже, если бы он не обращал на меня внимания, я был пугающе близок к тому, чтобы самому преследовать его, добиваться его.
Чтобы воспользоваться им.
— Мне просто нужно было жить дальше, — пробормотал я свою ложь. — Ты тут ни при чем.
Лаки молчал так долго, что я подумал, — он заснул, но потом он прошептал:
— Я хотел бы тебе нравиться, Зак. Хоть немного. Хотя бы как тогда, когда мы только познакомились.
Несмотря на будоражившие душу слова, голос Лаки был почти лишен эмоций. Почему-то это настораживало больше, чем уверенность парнишки в том, что он мне не нравится.