— Что ты имеешь в виду? — спросил я. — Ты мне нравишься. Вполне себе.
Я скривился от прозвучавших снисходительно собственных слов. Захотелось забрать их обратно. Как же ответить, не раскрыв ему правды — что он мне нравится гораздо больше, чем просто нравится? На ум ничего не приходило. Горло сдавило, а в груди будто разлился свинец. В последний раз, когда признался себе в каких-либо чувствах к другому человеку, это чуть не уничтожило меня. Я не мог… не хотел делать это снова.
Лаки был так тих, и я в очередной раз подумал, что он задремал, даже понадеялся на это, но тут он осторожно прижался к моей груди. Он почти не двигался, поэтому было бы достаточно просто обнять его в ответ. Я почти так и сделал, потому что мне не хотелось разрывать контакт наших тел.
— Пожалуйста, Зак, меня сейчас стошнит.
Я отпустил Лаки, и он отвернулся от меня, нагнулся, и его вырвало на обочину. Я поддерживал его за спину, пока доставал бутылку с водой из консоли между передними сиденьями. Лаки отказывался смотреть мне в глаза. По его лицу текли слезы, и, хотя я мог списать их на рвоту, все равно задавался вопросом, не вызваны ли они совершенно другой причиной. Я передал Лаки воду и постарался отвести глаза, чтобы не смущать его, пока он прополоскал рот. В кармане зажужжал телефон. Быстро взглянув на экран, я увидел сообщение от Минны.
Где ты? Он с тобой?
Я ответил просто.
Да. На улице.
Я догадывался, каким будет ее ответ, и ругал себя за то, что уже знал, что напишу ей, когда придет сообщение. Мне нельзя было даже думать о том, что я собирался сделать, и это было проблемой.
Большой, блядь, проблемой.
Я сейчас выйду, и отвезу его домой.
Мои пальцы зависли над клавиатурой, когда я бросил взгляд на Лаки. Он прислонился спиной к борту пикапа и выглядел совершенно изможденным. Парень по-прежнему отказывался смотреть мне в глаза. Вместо этого он уставился вправо, не видя ничего вокруг.
— Ты готов ехать? — спросил я его.
Он не поинтересовался, куда, не спросил ни о Минне, ни о своей квартире, ни о чем-либо еще. Лишь только кивнул головой. Мне хотелось думать, — это из-за его доверия ко мне, уверенности, что присмотрю за ним, но я знал, что это не так.
Последние события добили его. Сегодняшний вечер стал последней каплей. И я не сомневался, что главной причиной его состояния был я сам.
Я помог Лаки забраться в машину и пристегнул его. Он не сделал ни малейшего усилия, чтобы помочь мне, и никак не обратил на меня внимания. Его обеспокоенные глаза смотрели в лобовое стекло. Я закрыл дверь и обошел пикап спереди. Когда я забрался на свое сиденье и завел двигатель, Лаки откинулся головой назад и закрыл глаза.
Щелчок телефона напомнил мне о последнем сообщении Минны.
Я бросил еще один взгляд на Лаки и сказал себе, что правильнее всего будет отправить его домой с подругой.
Именно это стало бы правильным поступком.
Но я так не поступил.
Вместо этого быстро набрал сообщение и нажал кнопку «отправить», после чего включил передачу и отъехал от бордюра.
Забираю его с собой. Он напишет тебе утром.
Глава 8. Лаки.
ЛАКИ
Никогда больше не буду пить.
То же самое я говорил себе в прошлый раз, когда напился, ближе к началу учебного года — тогда только начал встречаться с парнем, которому, в отличие от Зака, было комфортно вне шкафа. По глупости я надеялся, — вдруг наконец-то нашел что-то типа того, как было у моих отцов друг с другом… или хотя бы начало этого. К сожалению, парень не получил аналогичного послания от Вселенной, потому что я застал его трахающимся с помощником преподавателя по биологии на следующее утро после нашего третьего свидания.
Мудак упорно настаивал, что ничего особенного не случилось, а мне следовало расслабиться и не придавать значения. Но, все же, событие стало для меня сильным ударом, и в итоге я провел вечер с друзьями в местном баре. В какой-то момент Мин попробовала остановить меня, но я был слишком занят попытками заглушить голос в голове, напоминавший о том, что для еще одного мужчины я оказался недостаточно хорош.
В тот вечер я познакомился с Дэвисом Тизли. Он флиртовал со мной в туалете, пока никого не было рядом. Дэвис положил мою руку себе на пах, и я подумал, — не стоит упускать очередного симпатичного парня из-за какого-то детского представления о том, что моя половинка где-то там, ждет меня. Когда Дэвис кончил в мою ладонь, мне стало нехорошо. Хотелось свалить все на алкоголь, но тошнота и сожаление не имели ничего общего с выпивкой. Произошедшее показалось мне дешевым и грязным, полной противоположностью тому, что было у моих отцов.
Я подумал, что больше никогда не увижу Дэвиса, но, когда на следующий день тот появился в моей квартире с упаковкой аспирина и бульоном, мое наивное сердце поверило в чудо. Мы провели весь день в постели. В перерывах между дрочкой, а затем и оральным сексом, на который я впервые решился, Дэвис обнимал меня и шептал, какой я замечательный. Мне снова стало некомфортно, но в груди появилось некое тепло, чего не мог отрицать. Я впитывал похвалу и в последующие месяцы с готовностью опускался на колени, когда Дэвис этого хотел. Я убеждал себя, — то, что он не хочет появляться со мной на людях, не было большой проблемой… со временем мы с этим справимся.
В реальности я просто не хотел терять ощущение, что кому-то нужен.
Но дело было не в ком-то… дело было в одном конкретном человеке.
И им был не Дэвис Тизли.
Я не выпил ни капли после того, как узнал, что у Дэвиса есть девушка, да еще и очень беременная. Но один раунд с Заком Уорнером — и потянулся к пороку, который так ненавидел с детства, проклиная свою слабость.
Моя мать и череда ее ухажеров сделали алкоголь неотъемлемой частью нашей жизни, но только после переезда к Беннету и Зендеру я понял, какую трагическую роль на самом деле играло спиртное в моем несчастном детстве.
— Больше никогда, — попытался сказать себе, но рот был будто забит ватой.
Голова раскалывалась, живот сводило, и я еще глубже погрузился в тепло постели, вместо того чтобы выпить столь необходимый стакан воды. Я протянул руку к тумбочке в попытке нащупать свой телефон, чтобы по смс попросить Мин принести мне попить. Это будет стоить той лекции, которую она мне прочитает. Хотя подруга была не против получения удовольствия от выпивки, она становилась похожа на мамочку на стероидах, когда дело касалось того, что я пью слишком много.
Наверное, потому, что знала, как сильно я потом буду себя за это ненавидеть.
Я пошарил рукой по тумбочке, но телефона там не оказалось. Перевернулся, чтобы проверить тумбочку с противоположной стороны, но обнаружил лишь пустоту.
Что за черт?
Неужели я переставил тумбочку посреди ночи? Иисусе, как же я был пьян?
Я попытался вспомнить события прошедшей ночи. Там были напитки со странным названием, которые поглощал, как конфеты, и парень, который без проблем обнимал меня на танцполе. Но парень не был грозным и требовательным и от него не пахло лесом. Он был именно тем, что я искал, — случайной интрижкой с парнем, который хотел меня. Я тянулся к его губам и думал, не отказался ли, наконец, от моратория на поцелуи.
Я попытался зажмуриться еще сильнее, будто это каким-то чудесным образом вернуло бы все воспоминания, но в памяти всплывали лишь обрывки. И единственное, что я помнил — это прикосновение своих губ к горячим, твердым буграм мускулов, пока вдыхал сладкий аромат…