Неожиданная тирада Тега заставила меня почувствовать себя на краю обрыва, хотя понятия не имел, как это случилось. Как мой друг увидел все то, что я так старательно скрывал? А если он заметил, значит, и Джейк мог тоже? А что насчет родителей? Повелись ли они на мои заверения «с Заком все в порядке», или тоже знали, что это полная херня?
— Я позвонил Лаки сегодня утром, чтобы узнать, как он, — тихо произнес Тег через минуту. — Он хотел прийти на занятия, но я уговорил его немного отдохнуть. Угадай, какую фразу он использовал, когда я спросил, уверен ли он, что у него все хорошо, — сказал Тег с резким смешком.
Я не ответил Тегу, зная, что тот не ожидал ответа. Когда мне все же удалось обрести голос, я спросил только:
— Какую? — Настала очередь Тега промолчать, и это само по себе было достаточным ответом. — Я облажался, — как-то умудрился выдавить я. Меня бросало то в жар, то в холод. Любое проявление уязвимости, будь то перед другом или врагом, ощущалось, будто я подставлял горло для смертельного удара. — Я облажался, — повторил я более твердо.
Эти слова предназначались нам обоим. Я не мог заставить себя посмотреть на друга, опасаясь того, что увижу в его глазах. Его приближение скорее почувствовал, чем увидел, и вздрогнул, когда он положил руку мне на плечо.
— Так исправь это, — только и сказал Тег, выходя из класса.
Мне отчаянно хотелось сделать то же самое, что и накануне вечером после ухода от Лаки. Но вернуться к себе и напиться до одурения было невозможно.
Не знаю точно, сколько времени простоял в дверях, но, когда студенты начали возвращаться в аудиторию, я на автопилоте прошагал обратно на свое место. Пытаясь занять руки, я медленно писал на доске что-то, не особо нужное. Разговоры стихли, и я заставил себя повернуться, избегая смотреть на Тега, потому что боялся увидеть на его лице разочарование. Друг посоветовал просто все исправить, но исправить это далеко не так просто.
Ничего в наших отношениях с Лаки не было простым. Но в то же время я испытывал странное чувство правильности, держа парнишку в своих объятиях. Он так идеально подходил мне, словно его тело было создано специально для меня, а мое — для него. Доверие Лаки… вот что меня добило. Он доверил мне заботиться о нем без тени сомнения. И в те минуты, когда кончил и лежал в его объятиях, я тоже доверял ему.
Впервые за долгое время я почувствовал, что обо мне заботятся.
Тег прочистил горло в глубине класса, напомнив мне, где нахожусь. Я открыл рот, чтобы, наконец, начать урок, но в этот самый момент дверь распахнулась, и в дверном проеме появился объект моих размышлений.
При виде Лаки у меня заныло в груди. С одной стороны, я почувствовал облегчение от того, что он не ушел. Тег признался, что выдумал эту часть, но где-то в глубине души я допускал, что такое вполне возможно. С другой стороны, от вида Лаки мне захотелось повеситься. Царапины на его щеке зарубцевались, но под подбородком появился новый участок покрасневшей кожи, подозрительно похожий на раздражение от щетины. Я почесал пальцами свою небритость и продолжил разглядывать Лаки. Он был бледен, и темные круги омрачали нежную кожу под глазами. Скорей всего, он спал так же мало, как и я сам. Даже с учетом расстояния между нами его глаза казались красными, и я мог только догадываться, что это от слез, которые он пролил после моего ухода.
— Прошу прощения, — пробормотал Лаки.
Наши взгляды встретились на мгновение, после чего он опустил глаза и зашел в класс. Многие ученики встали, чтобы подойти к Лаки и обнять его. Я не мог расслышать, что парень говорил в ответ на похвалу и поддержку, но было ясно, что улыбка на лице Лаки была вымученной. Какая-то часть меня хотела спросить у других стажеров, — неужели те сами не видят, что с ним далеко не все в порядке. Я хотел, чтобы он рассказал им правду, каким засранцем я был.
В голове зашумело, когда Тег подошел к Лаки и коротко обнял его. Я не слышал их разговора, но знал, что Тегу есть, что сказать, — гораздо больше, чем однотипные приветствия учащихся.
Я использовал каждую минуту, пока отвлекался от Лаки, чтобы попытаться взять себя в руки. Это был единственный способ провести занятие — вообще не смотреть на него. К моменту окончания урока я понятия не имел, о чем рассказывал, но, поскольку Тегу не пришлось вмешиваться, решил, что мне все же удалось справиться.
Я ждал неизбежного момента, когда Лаки подойдет и выскажет мне все, чего заслуживаю, но этого не произошло. Ни в классе, ни позже, во время практических занятий. Когда пришло время проверять снаряжение Лаки и карабины, которыми он был пристегнут, я представил себе всевозможные варианты того, как он обрушит на меня свой гнев. Но он ничего не сказал, лишь подтвердил мои указания простым кивком головы. Я даже не был уверен, что Лаки действительно видит меня, потому что его глаза выглядели… мертвыми. Ему также не удалось наладить взаимодействие с однокурсниками, а когда занятие закончилось, вместо того чтобы остаться в ангаре и попрактиковаться, он пробормотал отговорку, что устал, и ушел.
Когда мы закончили, я вернулся домой и принялся за спиртное. К третьему шоту я нашел в себе достаточно мужества, чтобы написать Лаки идиотский вопрос: «Ты в порядке?» Неудивительно, что ответа не последовало. Пятая порция придала достаточно уверенности, чтобы набрать номер парнишки, но звонок сразу же попал на голосовую почту. Тянулись часы, попытки связаться с Лаки продолжали оставаться безуспешными, и я все больше и больше налегал в алкоголь. Бутылка почти опустела, когда меня, наконец, сморил сон. К утру голова болела адски, но, к счастью, было воскресенье, и занятий не намечалось.
До сих пор не пришло ни одного ответа от Лаки. В голове крутились ненавистные картинки, как его телефон лежит на тумбочке у какого-то парня, с которым он познакомился накануне вечером, пытаясь забыть обо мне. Мысль о том, что случайный придурок трогал своими руками великолепную кожу Лаки, вызвала желание снова потянуться к бутылке. Я решил принять душ и распаковать рюкзак. Вид обтрепанного троса, который едва не лишил Лаки жизни, ввел меня в ступор. Казалось, сердце пропустило несколько ударов, прежде чем я смог перевести дыхание, размышляя о том, как мало сохранившихся волокон помешало Лаки упасть и разбиться насмерть. Понемногу приходя в себя, я потянулся к телефону и набрал номер брата.
— Зак, — удивленно отозвался Джейк. — Как дела? Я смотрел, у вас там непогода.
— Да. Рад, что не снег. Слушай, не ты ли рассказывал мне, что однажды в лаборатории исследовали загадочное вещество, которое один из пациентов нашел на детской бутылочке или что-то типа того?
Следовало сначала, по крайней мере, из вежливости поинтересоваться у брата, как у них с Озом дела, но на первом месте у меня стояла необходимость выяснить, что едва не стало причиной трагедии.