Зак не откусил ни кусочка с момента, как я заговорил. Лишь смотрел прямо перед собой, заставляя задуматься, не зашел ли я слишком далеко. Я, напротив, — откусил большой кусок сэндвича, хотя на самом деле больше не хотел есть. Что, если я все испортил? Переведя взгляд с Зака, я уставился на землю под ногами. Почему, черт возьми, я не могу научиться держать язык за зубами?
— Исчезновение Джейка чуть не убило моих родителей за все эти годы, — тихо сказал Зак. Я почувствовал, как напряжение в груди растет в геометрической прогрессии, и едва не выплюнул еду изо рта. — У отца было два сердечных приступа, мама постоянно посещала психотерапевта по разным причинам — от тревоги до депрессии. А мне оставалось лишь наблюдать за происходящим. Мы хотели верить, что он жив, но шли годы…
— Вы потеряли надежду, — предположил я.
Зак кивнул.
— Я поклялся найти его. Даже если это будет просто его… его тело, поклялся, что верну его домой. И вот однажды я получил нужную зацепку, и Джейк нашелся. Мы снова были семьей. Мои родители, они ожили. И я… я, наконец, почувствовал, что в моей жизни все опять стало так, как должно быть. Но через некоторое время мне стало неспокойно. Как будто часть меня… была…
— Тебе недоставало части себя, — подсказал я.
Зак удивленно посмотрел на меня.
— Да, — согласился он, снова поворачивая голову, и завороженно вглядываясь в полоску рассвета. — Джейк и мои родные отнеслись с пониманием, когда я вернулся к службе. Какое-то время все было хорошо. Но потом мою команду направили на спасательную операцию, и все пошло наперекосяк. Плохие разведданные и засада, которой было не избежать, привели к тому, что «Блэк хоук»[1] был сбит, а большая часть команды погибла.
Я знал, что это противоречит нашему уговору, но мне было все равно. Потянувшись к руке Зака, я переплел наши пальцы.
— Это и стало причиной посттравматического стрессового расстройства? — спросил я.
Зак покачал головой.
— Как ни странно, нет. С того дня я бесчисленное количество раз летал на вертолетах, и у меня ни разу не было приступа.
После этого он замолчал, и я не ожидал, что он продолжит рассказ. Но по тому, как Зак вцепился в мою руку, стало понятно, что он еще не закончил сражение с прошлым в своей голове.
— Ты не обязан мне рассказывать, — осторожно сказал я. — Я буду рядом, сколько тебе потребуется.
Я не был уверен, услышал меня Зак или нет, потому что он не пошевелился и ничего не ответил. Мышцы уже сводило судорогой от долгого сидения в одной позе, но я не решался сдвинуться ни на дюйм.
— Я все еще вижу их лица, — наконец выдохнул Зак спустя несколько показавшихся вечностью минут.
— Чьи? — спросил я.
— Камински, Теллера, Мака… — ответил он.
Я затаил дыхание, но, когда Зак полностью отвернулся, не позволяя видеть себя даже в профиль, — понял, что он закончил. Я поднес руку мужчины к губам и нежно поцеловал костяшки пальцев. Этот поступок выходил за рамки дружбы, но мне было все равно. Это был единственный способ сказать Заку, что я его понял. Даже если он никогда не расскажет мне, что случилось с ним в том богом забытом месте, я приму это.
Мы просидели в тишине еще несколько минут, напрочь забыв о еде. Когда Зак, наконец, поднялся на ноги, он продолжил держать меня за руку, чтобы помочь мне встать. Он взглянул на сэндвич, но, как и у меня, аппетит у мужчины явно пропал. Мы оба положили остатки еды в пластиковые пакеты, а затем повернулись и направились к вертолету. Спустя всего несколько шагов до моих ноздрей донесся знакомый, пугающий запах.
Дым.
модель военного вертолета — прим. пер.
Глава 21. Зак.
ЗАК
— Какого черта? — сказал Лаки, хватаясь за мою руку. — Ты чувствуешь этот запах? Это…
— Нам нужно пошевеливаться! — рявкнул я, прежде чем он успел закончить свой вопрос. — Я сразу же бросился к поляне. — Нужно вернуться к вертолету!
К счастью, Лаки не стал спорить. Он просто схватил меня за руку, которую я протянул ему, и сосредоточился на каменистом грунте впереди нас. Мне захотелось попенять себе за глупость, когда шлейфы черного дыма стали подниматься над вершиной холма. Я так увлекся рассказом о своем прошлом, что не заметил, как ветер переменился. Но именно это он и сделал, и теперь огонь, который еще недавно не представлял опасности вдалеке, надвигался на нас.
Быстро.
Легкие уже жгло от едкого дыма, пока я с трудом взбирался по крутой тропе, казавшейся такой легкой при спуске.
Когда мы наконец добрались до птицы, корпус был окутан густым дымом и горячим на ощупь. По спине и под одеждой струился пот, а отблески пламени подсвечивали предрассветное небо незнакомым и жутким образом.
Лаки посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— Я думал, мы находимся в тысячах футов от края пожара. Как, черт возьми, он добрался сюда так быстро? Мы были с подветренной стороны!
— Ветер переменился, — крикнул я, перекрывая рев и треск приближающегося пламени. — Нельзя мне было позволять нам так долго есть. Блядь!
Я натянул рукав куртки на ладонь и потянулся к двери, чтобы залезть внутрь. Жар и задымление были сильнее, чем мог представить, и я проклинал себя за то, что подверг Лаки такой опасности.
Я рухнул в кресло пилота и потянулся к тумблеру питания, чтобы включить приборы.
— Лаки, захвати свой аварийный комплект и все, что сможешь придумать на случай, если придется покинуть вертолет — сказал я, включив питание и топливный насос, готовясь запустить двигатель.
— Понял, — отозвался он.
Тон его голоса был ровным и уверенным. Этот парень знал, как действовать в чрезвычайных ситуациях. Я выдохнул.
— Сообщи мне точное расположение пожара.
Пока он перемещался по основному отсеку и смотрел в окна, я попробовал связаться с кем-нибудь по радио. Не было слышно ничего, кроме помех, поэтому я переключал каналы, ища любой открытый, чтобы сообщить о нашем положении.
— Ближайший очаг пламени в десяти футах к северо-северо-западу, — объявил Лаки, двигаясь за мной. — Я могу достать бортовой огнетушитель.
Я чуть не рассмеялся, представив, как парень пытается бороться с проклятым лесным пожаром с помощью крошечного вертолетного огнетушителя.
— Нет, пристегнись. Мы сваливаем отсюда.
Пока Лаки забирался в кресло второго пилота, я попробовал завести двигатель, но ничего не вышло. Парнишка пытался следить за окном со своей стороны, где пламя подбиралось быстрей всего. Я раз за разом пытался завести двигатель, но тот молчал.
— Блядь, — крикнул я, стукнув кулаком по двери. — Воздух все равно слишком горяч и задымлен для поступления кислорода. Надо уходить.
Через несколько секунд Лаки уже выскакивал из вертолета, ни разу не поспорив со мной и не усомнившись в моих командах. Я схватил его за руку и потащил прочь, чтобы отвести от огня. В другой руке парень сжимал портативную рацию, а его аварийный ранец был дополнительно закреплен на поясе. Лаки издал бешеный вопль, когда одинокое дерево рядом с вертолетом в одно мгновение охватило пламя. Позади нас, там, где мы взлетали и садились всю ночь, уже пылали сухие травы.