И только когда скоротечно пронесшаяся гроза грохотала уже где-то вдалеке, Зак, наконец, пришел в себя. Он привалился спиной к стене позади себя и яростно задрожал. Его ладонь разжалась, как будто он бросил оружие, которое использовал во время воображаемого нападения. Я медленно подошел к нему, повторяя его имя и убеждая, что все в порядке. Только когда Зак хрипло произнес: «Лаки?», я прибавил шагу и поспешил к нему, добежав как раз в тот момент, когда у него отказала нога.
Потребовались усилия, но я смог оттащить Зака на середину помещения и уложить на маленькую импровизированную постель, которую соорудил из наших курток. Поскольку он стоял у разбитого окна, его футболка промокла насквозь. Я быстро снял ее и накрыл его одеялом, прежде чем обратить внимание на рану.
— Я… я сделал тебе больно? — Зак задыхался, а дрожь в его теле становилась все сильнее.
Я знал причину — он отходил от адреналинового пика и, вдобавок, замерз.
— Нет, — быстро ответил я.
Я прислонил телефон к рюкзаку, который Зак использовал в качестве подушки, чтобы мы могли видеть лица друг друга, поскольку все еще не был на сто процентов уверен, что именно спровоцировало его посттравматическое стрессовое расстройство, но подозревал, — темное время суток имеет к этому самое непосредственное отношение. Буря окончательно не улеглась, и я не собирался рисковать.
Зак замолчал после очередного моего заверения в том, что он не причинил мне вреда. Я использовал это время, чтобы промыть и очистить рану. Снова пошла кровь, но мне быстро удалось остановить ее. Даже под термоодеялом Зак все еще дрожал, поэтому я быстро разделся и забрался к нему под одеяло. Когда я притянул его к себе, он совсем не протестовал. Я предупредил, чтобы он не шевелил ногой, но он обнял меня, уткнулся носом в плечо и так и остался лежать. Я гладил его по волосам и нежно целовал в висок, пока он, наконец, не расслабился, а холод не рассеялся. Зак был таким тихим, что я подумал, может, он снова заснул, но вскоре он отстранился и перевернулся на спину. Я сразу почувствовал потерю во многих смыслах.
Решив проверить его жизненные показатели, я приложил пальцы к его запястью, чтобы сосчитать пульс. Неожиданно Зак, удивив меня, переплел наши пальцы и подтянул мою руку к груди, после чего стал просто смотреть в потолок. Повернувшись, я прижался к нему и воспользовался возможностью погладить его по коже в надежде успокоить.
— Это из-за бури, да? — спросил я. — Молния и гром спровоцировали приступ.
— Помимо прочего, — пробормотал Зак.
Я вспомнил ночь в моей комнате, когда он напал на меня. Поначалу я думал, что это произошло из-за физического контакта, но на самом деле причиной был яркий свет, который по неосторожности включил, когда потянулся через Зака. При этом с тумбочки упала книга.
— Не только гроза, — сказал я, когда меня осенило. — Сочетание внезапного света и громких звуков.
Зак на мгновение замолчал, а затем горько усмехнулся.
— Я сплю с включенным светом в надежде, что это больше не повторится. Ну чем не герой, — проворчал он. — Думаешь, парням, которые вернулись из той дыры и боятся спать в темноте, выдают медали?
— Расскажешь об этом? — спросил я.
Зак тихонько вздохнул, и в то же время начал водить большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.
— Я облажался, — сказал он. — Я облажался, и три хороших человека погибли.
На кончике языка вертелось желание ответить, что не верю в его вину, но удалось промолчать. Я не сомневался, — если бы он уже рассказал кому-нибудь эту историю, то в ответ услышал бы типичный аргумент, — в случившемся нет его вины и он не мог знать, что произойдет. Заку не нужно было ничего подобного от меня. Ему нужно было говорить, а мне — слушать.
— Расскажи мне, что произошло, — попросил я.
— Нас отправили освободить журналиста, которого взяли в заложники. В новостях было много историй о том, как американских граждан захватывают и обезглавливают. Попав в телевизор, такое дерьмо не очень радует кое-кого, если ты понимаешь, о чем я. Похищенный парень был сыном сенатора. Никого не волновало, что он добровольно отправился в логово зверя в надежде стать первым журналистом, которому удастся взять интервью у тех самых террористов, с которыми мы боролись годами. Нам было приказано отправиться туда и вернуть его, чего бы это ни стоило. Как только мы приземлились на окраине города, в котором его держали, я понял, что полученные нами сведения неверны. Это было всего лишь интуитивное чувство, но в глубине души я понимал, что там подстава. Я попытался отменить миссию, но приказ подтвердили на более высоком уровне. Неважно, служишь ты в армии, флоте или еще где, — единственное, что сохраняет тебе жизнь, — это правила, и ты следуешь им до мелочей.
Зак замолчал на несколько секунд, но продолжал поглаживать мою ладонь.
— Нас разбили на небольшие группы для зачистки зданий, окружающих то, в котором предположительно держали похищенного. Нас должно было быть не меньше дюжины на здание, но в итоге было лишь четверо. Все внутри меня кричало, чтобы я не входил внутрь. Камински, Теллер, Мак — они следовали за мной без вопросов, потому что это была их работа. Так же, как и я должен был выполнять приказы вышестоящих. Я проигнорировал все предупреждения в своей голове и продолжил движение. У меня были десятки шансов развернуть нас и вытащить оттуда, но у меня был приказ.
Зак практически выплюнул слово «приказ». Я чувствовал, как колотится его сердце под моей ладонью, поэтому положил голову ему на плечо и придвинулся поближе, надеясь, что ощущение моего тела рядом позволит ему успокоиться.
— По данным разведки, журналиста удерживала лишь небольшая группа повстанцев, и у них было ограниченное количество оружия. Но это была полная чушь. У них было оборудование для глушения связи, и мы не могли вызвать подкрепление. Все, что я помню, — это то, как мы оказались перед входом в помещение — совершенно пустое, и мне захотелось просто развернуться и уйти оттуда. Но мы вошли внутрь для зачистки, как и должны были, даже несмотря на то, что связь не работала. В здании не было электричества, поэтому стояла кромешная тьма. Мы использовали приборы ночного видения. Была полнейшая тишина, а затем последовала вспышка света. Мы почти ослепли, как раз потому, что использовали приборы ночного видения. Камински и Теллеру досталось больше всех, потому что вспышка произошла между ними. Я обернулся как раз в тот момент, когда террорист проводил ножом по горлу Камински. Я отдал приказ отступать, но было уже слишком поздно. Нападавшие не использовали огнестрельное оружие, потому что не хотели поднимать тревогу среди членов нашей группы. Они зарезали и Теллера. Я не видел, что случилось с Маком, но видел его лицо…
Голос Зака прервался.
— Что случилось с тобой? — спросил я.
Я почувствовал, как сердцебиение отдается в горле, когда представил, как Зак и его команда отбиваются от нападавших.
— На меня напали сзади, но мне удалось не позволить выпотрошить и себя. Нападавший смог нанести мне несколько ножевых ранений, но не настолько серьезных, чтобы свалить меня. Я все еще боролся с последствиями вспышки света, но был достаточно подготовленным, чтобы позволить инстинктам взять верх. Мы с террористом сражались, и он проиграл. Я попытался заставить его сказать, сколько еще сообщников осталось, но он умер раньше, чем я успел это выяснить. Затем подоспели те, кто убил моих ребят, но я смог отбиться и от них. Во время схватки с последним из них мы оба упали с лестницы. Так я повредил колено. К счастью, последний террорист сломал шею. Я лежал у подножия лестницы с одним лишь ножом в качестве защиты, медленно истекая кровью. Остальные члены команды нашли меня в таком состоянии, и доставили по воздуху на базу. Камински, Теллеру и Маку повезло меньше.