Но ответила Мин. Она несколько раз спросила, все ли со мной в порядке, и я, должно быть, ответил «да», потому что вскоре после этого она уже вела меня к своей машине и везла обратно в номер мотеля, который Лия сняла для нас. Обе девушки получали некое извращенное удовольствие от материнской заботы, поэтому, когда мы добрались до комнаты, Мин уложила меня на одну из кроватей и долго лежала рядом, бормоча обещания, что все будет хорошо.
Я не сказал ей, что знал, — этого не будет, потому что Зак снова уезжает. Так же, как ушел два года назад. Я оправился от этого, но с огромным трудом, и не представлял, как смогу справиться с потерей во второй раз.
К счастью, сон крепко держал меня в своих объятиях еще целые сутки. Но когда Мин осторожно разбудила меня и настояла на том, чтобы я поел, — все, что я чувствовал, — тупую, не отступающую боль. Даже просто находиться рядом с лучшей подругой было невыносимо больно. Когда я сказал ей, что готов вернуться свое жилище, не удивился, что она категорически против. Но в конце концов она сдалась и согласилась.
Как бы мне ни хотелось отказаться от предложения подвезти меня, я понимал, что Мин взбесится, если скажу, что не против идти пешком с больным коленом. На самом деле боль значительно уменьшилась, и, хотя все еще чувствовалась, это не могло сравниться с той агонией, которую я испытывал внутри.
Как только Мин высадила меня, я зашел в домик, чтобы сложить свои скудные пожитки в единственный рюкзак, который взял с собой. Я знал, что бежать домой — трусливый поступок, но мне было все равно. Для меня больше ничего не имело значения. Каким-то образом моя мечта о ПСО превратилась в нечто совершенно иное. В нечто, включающее в себя Зака. Теперь, когда он уезжал, я не знал, как жить дальше, а все, что знал, — мне нужно уехать туда, где смогу снова стать собой.
Мои отцы были бы безмерно рады видеть меня дома, хотя даже не представляли, через что мне пришлось пройти и где я был. Пришло время во всем признаться, но еще больше мне нужно было просто увидеть их. Уснуть в своей постели. Погладить Медведя и надеяться, что возвращение в Хэйвен как-то придаст мне сил. Может, это и было по-детски — бежать домой зализывать раны, но мне было все равно. Я просто хотел, чтобы боль внутри ослабла, позволив мне наконец дышать.
В доме было пусто, поэтому никто не видел моего ухода. Я отправлю Тегу сообщение, как только окажусь в пути. У меня не хватало духу попрощаться с подругами, потому что чувствовал, что в какой-то мере подвел их, не став тем счастливым парнем, каким должен был быть.
Я выехал на шоссе, но чем дальше машина удалялась от бунгало и ангара, тем сильнее болела грудь. Дорога вела на Калиспелл и Хелену, но вскоре я обнаружил, что еду совсем не в том направлении. Мой разум словно работал на автопилоте. Я, конечно, знал, куда должен ехать, но не понимал, почему продолжаю мучить себя, и просто двигался в противоположную сторону от дома. Не успел я прийти в себя, как остановился на краю поляны и уставился на знакомый пикап, припаркованный перед маленьким, тщательно ухоженным домиком. Багажник был открыт, но пуст, не считая небольшой картонной коробки.
Я вышел из машины и стал смотреть на коробку, словно в ней был ключ к разгадке происходящего.
Не знаю, сколько времени так простоял, но звук открывающейся двери домика заставил сердце подскочить к горлу. Я затаил дыхание, глядя, как Зак направляется к пикапу и забрасывает в салон большую сумку. Подумав, что он сразу уедет, я зашагал к домику в надежде на хоть какое-то, пусть и странное, завершение нашей истории. Но видеть Зака было сущей пыткой.
Он выглядел идеально. Помимо легкой хромоты на ногу, он казался абсолютно здоровым в джинсах и светло-зеленой рубашке с закатанными рукавами, открывающими его сильные предплечья.
Зак захлопнул пикап, но вместо того, чтобы обойти его и сесть в салон, вернулся в домик. Я приказал себе развернуться и забраться обратно в машину, но конечности отказывались двигаться. Они вдруг показались мне слишком тяжелыми для собственного тела.
Я не сомневался, что это тот самый момент.
Момент, когда Зак действительно уезжает. Опоздай я на пять минут, упустил бы его.
Я опять приказал себе повернуться, чтобы самому выбрать путь к отступлению, но тело снова перестало быть подвластным мне. Все, что я мог делать, — тупо смотреть на входную дверь домика.
Я хотел пойти к Заку, но также пытался защитить свое сердце, хотя в глубине души понимал, что для этого уже слишком поздно. Я был влюблен в Зака с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет. Если я наивно думал, что с годами моя любовь к нему хоть немного ослабла, то с момента, как он вернулся в мою жизнь, снова и снова убеждался, что ошибаюсь.
Я любил Зака по-прежнему, а это означало, что не мог стать тем, кто уйдет. Мне нужно было, чтобы это сделал он. Нужно было, чтобы он вышел из домика, увидел меня, а потом сел в пикап и уехал, не оглядываясь. Если бы он поступил иначе, то просто позволил бы той маленькой искорке надежды внутри меня продолжать гореть. А мне нужно было, чтобы эта надежда умерла. Мне нужно было научиться любить Зака на расстоянии, и для этого требовалась его помощь.
Я заставлял себя ждать, но чем дольше оставалась закрытой входная дверь, тем быстрее таяла моя решимость.
Слезы разочарования застилали глаза. Все, что мне оставалось, — повернуться и уйти. Я мог бы сбежать домой и зализать раны, как в восемнадцать лет, а потом найти способ жить дальше, оставив Зака в далеком прошлом. Может быть, в конце концов, я встречу хорошего парня, который не будет настаивать на том, чтобы держать наши отношения в секрете, и будет считать, что я достоин большего, чем просто бессмысленное свидание. И когда мы с Заком снова встретимся на каком-нибудь семейном празднике, в моей груди больше не будет бесконечной боли.
Я должен просто повернуться и уйти…
Мои ноги налились свинцом, когда пытался заставить себя повернуться и отойти от домика, но не успел сделать и шага, как воздух словно покинул легкие, и я с трудом мог даже просто стоять на ногах.
Я хотел облегчения.
Я хотел безопасности.
Действительно хотел.
Но больше я хотел Зака.
Мне уже было все равно — на пять минут, пять часов или пять лет, я просто хотел его.
Я повернулся лицом к домику, но на этот раз меня не удерживали никакие свинцовые гири. Шаг вперед, потом еще один и еще. Вероятность того, что Зак откажет мне, была высока, но это не нарушило мой темп. Я не бежал к двери, как и не останавливался. Не гнев, не разочарование и даже не надежда заставляли меня идти вперед.
Я снова был на той горе, прижавшись всем телом к Заку, и ждал, когда огонь заберет нас. Был там, где должен быть.
Поднимаясь по ступенькам крыльца, я по мере сил готовился к реакции Зака, какой бы она ни была. Я уже собирался сжать ладонь в кулак, чтобы постучать в дверь, как только дойду до нее, но это оказалось лишним.
Как только ноги коснулись площадки крыльца, дверь домика открылась, и Зак оказался там.
Прямо там.
Я ожидал увидеть удивление, или шок, или гнев, или… что-то еще. Но Зак просто стоял в дверях и смотрел на меня. Еще пару недель назад такой взгляд заставил бы меня бежать, но я даже не замедлил шаг, пока не оказался перед мужчиной. Нас разделяло всего полтора-два фута.
Выражение его лица было нечитаемым, но все — от напряжения тела до твердо сжатой челюсти — предупреждало меня, что нужно бежать… хвататься за этот последний шанс спастись. Но я не двигался. Даже не думал об этом.