Не сводя глаз с парня, я потянулся за своим пистолетом, который лежал на пассажирском сиденье. Через секунду я уже выскочил из пикапа практически бегом направился к задней части машины Лаки в ожидании разглядеть кого-нибудь внутри. Но никого не было видно.
— Где он? — рявкнул я Лаки, который застыл у водительского сиденья. — Лаки, где он? — повторил я.
На этот раз Лаки вздрогнул.
— Зак, — тихо прошептал он.
Парнишка выглядел потрясенным. Его взгляд упал на пистолет в моей руке.
— Где он? — снова спросил я, понизив голос и подойдя ближе. — Где Дэвис?
Он покачал головой.
— Не знаю.
Поначалу я не мог понять реакцию Лаки. Он был явно расстроен, но в нем не было ни гнева, ни страха. Я уже открыл рот спросить, что происходит, как вдруг мое внимание привлекли яркие цветные пятна. Посмотрел направо и мне стало нечем дышать при виде кроваво-красного цвета, выделявшегося на фоне серой краски автомобиля.
Я обогнул Лаки и подошел к капоту машины, чтобы получше все рассмотреть. Стало понятно — это краска из баллончика, но потребовалось время разобрать, что именно видели мои глаза.
Наконец, до меня дошло.
— Лаки, кто это сделал? — спросил я, не обращая внимания на боль, разрывающуюся в голове.
Мое сердцебиение зашкаливало. Лаки продолжал стоять, застыв на месте.
— Лаки! — практически прокричал я, схватив его за руку.
— Я… я не знаю! — ответил он.
Его голос понизился почти до шепота.
— До этого были… были просто записки. Я думал, что кто-то просто прикалывается надо мной.
Я оглянулся на машину и понял, что помимо уродливого слова на капоте, обе ее фары были разбиты.
— Что за записки? — спросил я, хотя зрение уже начало затуманиваться. — Какие записки, Лаки?
Это было все, что я успел сказать, прежде чем почувствовал жуткий прилив тошноты. Я закрыл глаза, но было уже поздно. Сквозь веки замелькали вспышки света, и я потерял равновесие.
— Зак?
Голос Лаки, полный паники, звучал сиреной для меня. Я попытался сказать парню, что со мной все в порядке, но не смог сдержать желчь, подступившую к горлу. Меня пронзил стыд на пару с мучительной болью в голове, и я проблевался прямо перед машиной.
— Зак, подожди, я позвоню 9-1-1, — прокричал Лаки.
Я почувствовал, как его теплая рука легла мне на шею. Мне удалось тряхнуть головой.
— Мигрень, — смог выдавить я. — Таблетки… таблетки в моем пикапе.
Я даже не рассматривал возможность справиться с болью без лекарств. Это была соломинка, за которую я с надеждой хватался в тот момент.
— Я принесу их, — быстро произнес Лаки, и на этот раз он говорил намного тише.
Я опирался руками на капот его машины, чтобы удержаться в вертикальном положении, но, когда опять увидел ту надпись, мне ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза. Это слово, которым какой-то мудак посмел назвать молодого человека, продолжало прокручиваться в голове, и при каждом повторении боль становилась такой, словно кто-то заколачивал мне в череп гвозди.
Вор.
Вор.
Вор.
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем Лаки вернулся. Мне удалось открыть глаза и увидеть, что он дрожащими руками пытается открыть упаковку таблеток. Я хотел коснуться руки парнишки, чтобы успокоить его, но у меня ничего не получилось. Тогда я сделал единственное, что мог в тот момент — дал обещание, которое мог сдержать.
— Я найду его, Лаки. Не позволю ему причинить тебе вред. Не позволю никому…
Мне не удалось закончить фразу, колени подкосились, и я пошатнулся. Но не рухнул на асфальт, как ожидал. Лаки каким-то образом удалось подхватить меня, и, несмотря на то, что парень был меньше, он держал меня. Я позволил голове упасть на его плечо.
— Держись, Зак. Все будет в порядке, — несколько раз повторил Лаки.
В его голосе слышался страх, который напомнил мне об обещании, которое я пытался дать.
— Я никому не позволю причинить тебе боль… никогда не дам тебя в обиду, — удалось мне сказать на последнем выдохе, а затем я сдался и позволил темноте поглотить меня.
Глава 4. Лаки.
ЛАКИ
Я был благодарен Заку, что тот успел рассказать о мигрени, иначе мог бы запаниковать. А так я лишь боролся с тошнотой, наблюдая за мужчиной, испытывающим мучительную боль. К счастью, благодаря моей подготовке и сертификату парамедика было немного легче оценить его состояние. После быстрой проверки жизненных показателей стало ясно, — скорая не потребуется. Поскольку он знал, в чем проблема, и имел соответствующие лекарства, то все, что ему действительно было нужно — более комфортное место, чем грязная улица, чтобы преодолеть приступ.
Я забыл о своей машине и сосредоточился на Заке.
— Зак, мне нужно, чтобы ты немного пришел в себя, хорошо? — сказал я.
Голос дрожал, но я изо всех сил старался говорить ровно.
Зак что-то пробормотал и покачал головой из стороны в сторону. Я поддержал его за шею, положил одну из таблеток на язык и дал запить из бутылки с колой, которую нашел в его пикапе, к счастью, незапертом.
Часть газировки вытекла изо рта Зака, но он сумел сделать глоток. Я на мгновение прижал его голову к своей груди.
— Постарайся глубоко дышать, хорошо? И не открывай глаза.
Не дожидаясь ответа, я засунул лекарство и бутылку с газировкой в карманы и осторожно приподнял Зака, чтобы подхватить под руки, намереваясь нести его на себе.
— Я слишком тяжелый, — проворчал он. — Я пойду сам.
Несмотря на боль, в его голосе по-прежнему звучали властные нотки. У меня возникло желание тащить Зака на себе в любом случае, просто чтобы показать ему, что я могу. Но, испугавшись, что он начнет сопротивляться, обхватил его за талию и медленно повел к подъезду. Так мы вошли в многоквартирный дом и поднялись ко мне.
Когда я открыл дверь в квартиру, Мин уже была в прихожей.
— Что за черт? Что с ним?
Она бросилась ко мне, чтобы помочь протащить Зака мимо переполненного книжного шкафа к потертому кожаному дивану в гостиной.
Я знал, что лекарство вырубит мужчину минимум на несколько часов, а, скорее всего, на всю ночь, и он не сможет провести это время комфортно на нашем старом диване.
— Моя спальня, — указал я Мин, меняя направление.
Когда мы втащили Зака в маленькую комнату и уложили на двуспальную кровать, он пытался убедить нас, что с ним все в порядке, но его смертельная бледность и плотно закрытые глаза говорили об обратном. Я бросил взгляд на Мин.
— Закрой жалюзи и выключи весь свет. Ему нужна темнота и тишина. Мигрень.
Лицо моей подруги побледнело от беспокойства, и она бросилась выполнять просьбу. В спальне стало темно и тихо. Мин ушла за влажным полотенцем, и я взглянул на Зака. Его глаза были прикрыты, но все равно смотрели на меня.
— Я в порядке, — пробормотал он.
Я, не сдержавшись, фыркнул.
— Ты не в порядке, но будешь, — пообещал я шепотом, опускаясь на кровать рядом с ним. — Прежде, чем ты уснешь, мне нужно знать, принимаешь ли ты профилактические препараты от мигрени.
Его брови нахмурились в замешательстве, и я поймал себя на желании протянуть руку и разгладить их. Я продолжил, понизив голос.
— Лекарство из твоего пикапа — это лишь симптоматическое средство, которое останавливает приступ после его начала. Ты принимаешь ежедневно препараты для профилактики?
Зак закрыл глаза, коротко покачав головой.
— Меня от них клонит в сон. Не могу летать.
Я вспомнил, как подслушал его разговор с братом о самолетах и вертолетах в армии. Хотя я не знал точно, чем Зак занимался на службе, предположил, что у него была какая-то летная подготовка.