Я кивнул, потому что именно это и хотел сказать. Он махнул рукой.
– Да ну!
– Мне тоже не хочется думать, что все эти дни мы приветливо раскланивались с убийцей, – сказал я. – Но похоже, это факт.
– С чего ты взял?
– Так сам посуди, кому она могла понадобиться? Местным громилам? Увидели старушку с большим чемоданом ночью в темном переулке, решили грабануть, она завопила, они ее и придушили? Не будь телеграммы, я бы на этом и остановился. Но телеграмма все меняет.
Лайонел задумался.
– Да, наверное, – сказал он.
– Вот, – продолжил я. – Конечно, это мог быть и кто-то из ее, так сказать, прошлой жизни. Некто, хорошо ее знавший, имевший на нее зуб и все такое…
– Ну!
Лайонел заметно приободрился. Мысль об убийце на катере ему тоже вряд ли нравилась, скорее, совсем наоборот.
– …Вполне логично.
– Совершенно нелогично, – сказал я.
– Почему?
– Потому. Поставь себя на место этого человека. Вот допустим, ты задумал ее убить, а она, как назло, решила прокатиться по реке. Неужели ты отправишься вслед за катером и будешь ждать, как Аленушка на бережку, не пойдет ли она случайно посреди ночи осматривать достопримечательности?
– Какая еще Alyonushka?
– Не важно, присказка. Я про то, что это было бы… слишком сложно. То есть, конечно, убийца, если хорошо ее знал, мог позвонить ей, сказать, что эта самая Джейн из Колчестера резко заболела, тем самым выманив с катера. Но тут возникает вопрос – когда. Если вечером, Распберри-Смит, по логике, должна была тут же уехать, и все мы об этом узнали. А если ночью, не факт, что она вот так бы сразу и сорвалась. Могла дождаться утра. То есть это-то как раз было бы совершенно естественно. Сильно сомневаюсь, что она настолько хорошо помнила расписание автобусов, чтобы знать, какой из них идет прямиком в Лондон. Мне еще тогда эта история с автобусом показалась странной…
– Она могла кого-нибудь спросить…
– Кого? Только миссис Грей. Возможно, у нее есть расписание. Но в этом случае она бы знала, что Распберри-Смит собирается уезжать и не удивилась так на следующее утро. Может быть, даже сказала что-нибудь вроде: да-да, помню, она меня спрашивала про автобусы. Ты что-нибудь такое слышал?
Лайонел помотал головой.
– И я не слышал. К тому же старушка вполне могла попросить кого-нибудь из пассажиров, да хоть Бобби, помочь ей с чемоданом, а это уже лишний свидетель…
– Этот человек мог подняться на борт той ночью. Ты сам говорил, трап на ночь не убирают…
– …Ага, с ходу найти ее каюту, войти туда, придушить, а потом сбросить тело в реку? Еще менее вероятно. То есть даже совсем невероятно.
– Если он ей звонил, она могла сказать номер своей каюты…
– Все равно. Спуститься вниз ночью не так-то просто. Свет тогда в салоне не горел. Я и то с трудом там пробрался. Где выключатель, я лично не знаю, сильно сомневаюсь, что знала Распберри-Смит, и уж тем более кто-то посторонний. Такой бы там все перевернул, и кто-нибудь, да услышал. Кстати, как и Распберри-Смит, если бы покидала катер после того, как я ушел с палубы. Причем не важно, одна или с чьей-то помощью. Вот только никто ничего не слышал, так что твою версию придется исключить.
Лайонел снова пожал плечами.
– Ну… возможно, ты и прав…
– Не возможно, а скорее всего. С катера в ту ночь она не сходила. Это, можно считать, факт. Во всяком случае, до четверти второго, пока я был на палубе…
– Могла сойти позже. Если телеграмма подложная, это значит, никаким ночным автобусом она не уезжала. Следовательно, могла сойти на берег в любое время, после того как ты ушел с палубы.
– Да. Чисто теоретически. А вот на практике, как я уже говорил, она не могла сделать это настолько бесшумно, чтобы решительно никто на катере не заметил. Положим, мы с тобой после нашей попойки крепко спали. Но ведь кроме нас есть еще семь человек. Чтобы все они в ту ночь… нет, такое просто невозможно. Или ты думаешь иначе?
Лайонел в очередной раз пожал плечами, потом развел руками, что можно было счесть ответом.
– Так что ты собираешься делать? – проговорил он.
– Думаю, стоит разыскать того сержанта, рассказать ему…
– По-твоему, он об этом не подумал?
– Может быть, и подумал, а может, и нет. Кстати, кое о чем он точно не подумал, и это дает мне право усомниться в его соображательных способностях.
Было заметно, Лайонелу моя затея пришлась не очень по душе. Он даже поморщился, хотя вряд ли осознанно.
– Не хочешь, я пойду один.
Он помотал головой.
– Вот уж нет. Тебя еще, чего доброго, арестуют.
– За что? За помощь следствию?
Лайонел наморщил лоб, как если бы задумался, потом мотнул головой.
– Ладно, идем.