…Эксцентричный дурак всё расскажет, конечно, случайно,Прокажённые спят: видят жизни другой оборот.Докурил Ходасевич… На пасеке необычайнойБ. Поплавский в аду собирает поэзии мёд.
Пальто
Смотри: зима в личине декабряОпять детей зацапала с утраИ одарила сахарною пудрой.Вот так проснёшься, выглянешь в окно —А жизнь прошла, иллюзии на дноЛегли, как то прославленное судно[2],
Где жизнь спадала с каждого лица,И музыку играли до конца,И альбатросу не хватало неба.Так говорю, и – блазнится, что таКостлявая с косой из-за кустаНа автора глядит совсем без гнева:
Скорей индифферентно в смене дней,А жизнь светлей играющих детей,И Снежной королеве что тут делать?А если тролли в воздухе парятИ зеркало одушевляет ад —Пошли на три ублюдочную челядь.
Всё как-то легче обмануть себя,Когда в бокале градус декабряИ день уже как точка невозврата.Заглянет демон – угощу его,Не зря смешали это волшебство:Для привкуса четыре капли яда,
Зато во сне проснёшься молодым,Захваченный волнением чудным,И что-то там покажется в природе,И ты опять в летающем пальтоИдёшь к любви на праздник или до…Чтоб выпить утро на волшебной ноте.
Золото местных
Где-нибудь, может быть в Южном, сегодня снег:Снег в октябре-ноябре там привычный ход.Нивхи и айны танцуют небесный шейк,Тот, о котором не пишут в журналах мод.Да и другим автохтонам каюк давно,К золоту местных сапсаны не знают путь.Сабли японских циклонов – всегда кино,Пагода в страшном и белом теперь по грудь?
Эта земля, как известно, конкретный факт —На черепахах стоит (никаких слонов).Древний правитель Фу Си видел в этом фарт,Сколько драконов назад, не скажу веков?!Ангел в носках шерстяных и другой типаж —Грубый старик – оба знали меня в лицо.Вечность в карманах и смерть так и носят? – блажьИли привычка? (Крути, Соломон, кольцо.)
Золото местных не вскрыто пока никем,Старых фантазий вытянулись хоботки…Ветер глядит в паранойю своих поэм,Белое с белым выносит с утра мозги.Если приеду, я знаю, услышу, чтоСтильная вышла в старухи, художник мёртв.Тот, кто имел на плечах самолёт-пальто,Не улетел, а убит в перестрелке орд.
«После смерти, твоей ли, моей…»
После смерти, твоей ли, моейНикогда мы не вспомним, что жили,В сновиденьях ловили чертейНа черте, за которой курилиДва-три призрака, что состоятУ бабищи с косой на посылках,Утром «мутят», как Борджиа, яд,Самым умным разносят в бутылках.Слышен хохот их пьяных коллег:И в чистилище в ходе пирушки,Коль захочешь попробовать crack —Принесут в лучшем виде Петрушки.И незримо друг в друга войдутНа ногах аллегории глюки,Слепят с массой извилин абсурд,Здравствуй, улица Вязов и Крюгер![3]Сны сойдутся на страшных мечах —Вот мечей только нам не хватало.Кто-то в чёрном прошёл на понтах —И бесшумных видений не стало……Если буду заброшен в Аид,Не хочу, чтоб стояла ты рядом.В тех краях никого не проститСердце, что перемечено адом.
«Что мне завтра, когда под Селеной…»
Что мне завтра, когда под СеленойЖук-олень, пролетая, – разбился,И борей захлебнулся в смятенной,Крепкой ноте в трёх метрах от пирса.И река заворочалась пеной,Не заплакал, но вытеснил воздухСтарый призрак с игрушкой-гиеной,Притворяясь при сумрачных звёздах
Тем, кого я узнаю едва ли.Рваной шторой навесилась тучаНад рекой цвета тёмной эмали…Загадай – и фантазия щучьяНе случится, так скрипнет калиткой,За которой в бессмертье возможноЗабрести с виноватой улыбкой:Вот граница, а вот вам таможня.
Весёлое
Старый человек откроет книгуИ давай читать, чтоб видеть фигу,Или сливу жизни, или что?Сам он вопросителен и мрачен,Тучей в рваных шортах озадачен,Молнией в карминовом пальто.
Слышит звук бегущего состава,Видит персонажа, что, не сбавяОбороты жизни, пьёт коньякС девушкой в купе – слегка за тридцать,Ну из тех, которая вам снитсяВ нереально-глянцевых мирах.
После 2:05 по ЛиссабонуПоезд ощутил под сердцем бомбу —Ту-ту-ту… ушёл в загробный круг.Всех взорвали чёрные герои:Наша пара взмыла над рекой и —И упала в реку, что на юг