С Марианной Хуан почти не разговаривал. Ведь девушка очень рано уходила на работу, а когда возвращалась, Хуана уже не было, он уходил в клуб сеньора Хименоса, а туда ей идти не хотелось. Да и не место было женщине в мужском клубе. Она помнила своё первое появление там, когда мужчины начали над ней издеваться и приставать. Повторения подобного Марианна, не желала.
Иногда под утро она вскакивала от стука в дверь.
Хуан вваливался навеселе, с разбитым лицом, быстро раздевался, как попало бросал на стулья одежду, и, умывшись, растягивался на полу, на своём тонком матрасе.
— Ну что, ты опять дрался? — задавала вопрос девушка.
— Да, Марианна, я опять победил. Мне иногда кажется, что в Сан-Диего вообще никто не умеет драться и никогда у меня не будет достойного соперника.
— Хватит хвастаться, — одёргивала парня девушка, — когда-нибудь, надеюсь, ты убедишься в обратном, — ехидно говорила Марианна, отворачиваясь к стене.
— А ты чем занималась? — задавал вопрос парень.
— Я? — Марианна, глядя в стенку, говорила довольно зло. — В отличие от тебя я работала, понимаешь, работала. Я ощипывала этих цыплят, будь они неладны, целый день торчала у конвейера, ссорилась с мастером. В общем, работала. А вот ты бездельничаешь, и если будешь жить так и дальше, у тебя никогда не будет земли, и я могу тебе сказать, напрасно ты приехал сюда.
— Не надо, успокойся, — глядя в потолок, бормотал Хуан, затем он приподнялся на локте и сказал, — мне принесут землю в зубах, поверь. У меня будет столько земли…
— Ну, сколько? — выкрикивала Марианна!
— Увидишь, у меня будет, очень много земли, это я знаю точно, можешь не сомневаться.
— Посмотрим, хотелось бы верить. Но мне кажется, никогда у тебя ничего не будет.
— Как, это не будет? Видишь, сколько у меня одежды, сколько у меня денег.
— Да какие у тебя деньги, Хуан, ведь ты их все потратил на одежду, все извёл. И если бы тебе пришлось завтра ехать куда-нибудь, у тебя за душой не было бы ни гроша.
— Плевать, — выкрикивал парень, — завтра я заработаю ещё, заработаю больше, чем сегодня. Да и сегодня я заработал достаточно, — и Хуан вытаскивал из-под подушки кошелёк, доставал из него деньги и показывал Марианне. — Вот, видишь? Это деньги!
Строптивая девушка закрывала голову подушкой.
— Да я уже смотреть не могу на тебя и не могу слышать твоё бахвальство. Ты сумасшедший, Хуан, если бы я знала, что ты вот такой псих, что ты ненормальный, то никогда бы не отправилась с тобой в дальний путь.
— А, вот как ты заговорила, — с досадой в голосе замечал парень, когда я был тебе нужен, то ты разговаривала со мной по-другому. А теперь, когда я нашёл своё место, нашёл дело, ты относишься ко мне с презрением. Ну ладно, я тебе прощаю, — Хуан отворачивался.
Он, конечно же, не видел, как по щекам девушки текли горячие слёзы, как тяжело она дышала и едва сдерживала рыдания.
А на следующий день Марианна с красными от слёз глазами спешила на свою птицефабрику, где занимала место на конвейере. И вновь бесконечной вереницей ползли ощипанные цыплята, сваливались в проволочные корзины и вновь её пальцы продолжали делать одну и ту же механическую работу.
Иногда подбегал злой мастер.
Коротышка останавливался за спиной девушки и зло шипел:
— Слишком медленно работаешь, слишком медленно, смотри, можешь потерять место.
«Да пошёл ты!» — про себя произносила Марианна.
Но она уже не ссорилась так, как прежде, уже сдерживала свой строптивый нрав.
Мастер самодовольно ухмылялся и с вожделением посматривал на девушку, которая ему очень нравилась. И он прекрасно понимал, что пройдёт ещё месяц или чуть меньше, и Марианна будет его. Ведь подобная участь постигала всех девушек, работающих в подчинении мастера-коротышки. И все девушки знали, чем кончаются приставания гнусного маленького мексиканца и все ждали, когда же, наконец, будет сломлен строптивый нрав красавицы Марианны.
Но она держалась. Она ничего не просила, стойко перенося обиды и издевательства. Она считала часы, когда можно будет уйти из этого пропахшего вонючего помещения на улицу, умыться и лечь в постель, тупо глядя в потолок, ожидая, когда же придёт весёлый и бесшабашный Хуан из ночного клуба.
И новый день был как две капли воды похож на предыдущий. Новый день не приносил никакой радости.
А Хуан Гонсало в это время стоял у стойки ночного клуба рядом с сеньором Хименосом и с восторгом объяснял: