Она, конечно же, была красива, но этот чёрный платок, это когда-то красивое, а теперь потрёпанное платье, добитые башмаки — всё это её злило, вызывало досаду и разочарование.
Она тряхнула кудрями и, развернувшись, пошла в другую сторону — туда, где на улице торговали обувью. Она спрашивала цену, а затем смущённо отходила в сторону. Все эти покупки были ей не по карману.
Мужчина продавец подмигнул девушке.
— Красавица, я могу сбросить цену вот за эти башмачки, и ты сможешь их купить.
— Правда, вы уступите? — осведомилась Марианна.
— Конечно, уступлю, — лихо, подкрутив усы, говорил немолодой торговец, — но если ты уступишь мне.
— Что? — не поняв, спросила Марианна.
— Я говорю, красотка, если ты уступишь мне.
— Я тебе? — Марианна чуть не бросилась с кулаками на немолодого торговца.
Увидев, как девушка залилась румянцем, как зло сверкнули её глаза, торговец немного благодушно улыбнулся.
— Ладно-ладно, красотка, я пошутил, считай, мы ни о чём не говорили.
Марианна повернулась и быстро зашагала по улице.
А торговец обувью, глянув ей вслед, прищёлкнул языком и обратился к своему напарнику:
— Был бы я помоложе, Мигель, никогда бы не упустил такую красотку. По-моему, в нашем квартале девушки краше этой нет.
— Так это же сестра Хуана Гонсало.
— Да?! — немного испуганно воскликнул торговец обувью. — Хорошо, что ты предупредил, не дай Бог связаться с этим парнем, он убьёт, не моргнув глазом.
— Да нет, Хуан не такой, — сказал Мигель, — он дерётся только за деньги.
— А я думаю, за сестру он тоже свернул бы мне шею.
— Возможно, и свернул бы.
Марианна, конечно, не слышала этих разговоров. Она брела по улице, её настроение было подавлено, на душе было тоскливо и сумрачно. Она уже без всякого интереса смотрела по сторонам, проклиная своё решение покинуть Испанию и приехать сюда.
Следующей витриной, привлёкшей внимание Марианны, было окно шляпной лавки. Марианна, завидев головные уборы, пересекла улицу и застыла у чисто вымытого стекла. Каких только шляпок там не было! Розовые, с цветами, широкополые, с шёлковыми лентами, серые, голубые — на любой выбор.
Марианна уже даже представила себя в ярко-голубой шляпке с шёлковыми лентами.
«Вот этот головной убор был бы мне явно к лицу» — думала девушка.
К ней подошли две работницы птицефабрики, которые тоже прогуливались по улице Сан-Диего, не зная, чем себя занять и глазели на витрины, любовались вещами, которые были не в состоянии приобрести.
— Да, замечательно, Марианна, правда? — сказала одна из девушек.
Марианна вздрогнула.
— А… что ты говоришь?
— Я говорю, шляпы красивые.
— О, да! — воскликнула Марианна. — Знаете, их привезли из самого Парижа.
— Из Парижа? — изумились девушки.
— Да, вот видите, здесь написано: Франция. Париж».
Конечно, девушки читать не могли, но они поверили Марианне, и с нескрываемым интересом стали любоваться головными уборами, выставленными на обозрение.
— А вот та, розовая, с ленточками, как ты думаешь, Марианна, мне была бы к лицу?
— О, да, я думаю, Сесиль, ты была бы просто великолепна и неотразима.
— Да брось ты, разве можем мы, простые девушки, позволить себе подобный головной убор?
— А почему бы и нет? — как-то лихо воскликнула Марианна и тряхнула тёмными волосами.
— Эх, может быть, когда-нибудь… — замялась Сесиль, — я и смогу позволить себе подобную шляпку, но не сейчас. Я и так еле концы свожу с концами, хозяйка всё время требует денег за жильё, а я получаю так мало. Да ещё эти вечные штрафы, вечные придирки коротышки… То я делаю не так, то я слишком медленно работаю. Да что я тебе рассказываю, Марианна, ты же сама всё это прекрасно знаешь.
— Да, — кивнула головой Марианна, — жизнь — не сладкая штука, только и жди какого-нибудь подвоха, какой-нибудь неудачи.
— А где твой брат? — вдруг поинтересовалась молоденькая девушка и заглянула в глаза Марианне.
Та смущённо пожала плечами.
— Кто его знает? Наверное, прогуливается где-то. Я видела, как он возвращался, мы столкнулись с ним на лестнице.
— Славный у тебя брат, — заметила Сесиль, — о нём только и говорят в нашем квартале. Говорят, его никто не может побить.
— Не знаю, наверное, кто-нибудь побьёт и правильно сделает, пусть не заносится, — хмыкнула Марианна.
— Да ладно, Марианна, зачем ты так говоришь? Неужели тебе не жаль Хуана?
— Нет, не жаль, — зло сказала Марианна и вновь тряхнула тёмными волосами.
Она, было, уже собралась покинуть своих знакомых, как тут рядом с ней прошла богато одетая дама. От неё пахло дорогими духами, а шла она, так гордо подняв голову, что девушки даже прыснули.