— Нет, и вы не виноваты, — немного оправдываясь, проговорила Марианна.
— Конечно, сейчас ты будешь говорить то, что выгодно, а прежде ты кричала, обзывала меня всякими словами. Ладно, вышвырните их на улицу — и девицу, и гнусного недоноска.
Мужчины схватили Хуана и поволокли.
А сеньор Хименос, поигрывая тростью, попыхивая сигарой, неторопливо двинулся следом.
Девицы, собравшиеся в коридоре, смотрели на сеньора Хименоса с испугом, а на Хуана и Марианну все смотрели с состраданием. Девицы, конечно, сочувствовали и Хуану, и Марианне. Но что они могли сделать, такие же бесправные… Ведь сеньор Хименос давал им работу и мог распоряжаться их жизнями так, как желал.
Мадам Клотильда стояла у стены, опустив голову. Она помнила, как Хуан спас одну из девиц, расправившись с сумасшедшим матросом, и ей было искренне жаль парня. Но что она могла сделать, ведь и она зависела от сеньора Хименоса и сеньора Рози. Ведь стоило им только захотеть, и полиция тут же закрыла бы её заведение, а сама мадам Клотильда оказалась бы на улице, без средств, к существованию.
— Сеньор Хименос… — попыталась заступиться за парня и девушку мадам Клотильда, — может быть, пусть они поживут у меня пару дней, а потом уедут куда-нибудь?
— Нет, Клотильда, я сказал, они должны быть вышвырнуты на улицу, они ослушались меня, пошли против сеньора Рози, а подобные поступки прощать нельзя никому. Ясно? — и сеньор Хименос погрозил указательным пальцем мадам Клотильде.
Та быстро закивала, боясь ослушаться хозяина клуба.
Наконец, сопротивляющегося Хуана выволокли на крыльцо и швырнули вниз, на мокрую мостовую, прямо в лужу.
Хуан хотел подняться, но один из мужчин нанёс сильный удар в грудь, и Хуан опрокинулся навзничь.
— Не смейте! Не смейте его бить, сволочи! — закричала Марианна, бросаясь к парню.
— Ах, она ещё за него заступается, — пробурчал сеньор Хименос, медленно сходя с крыльца.
Затем он посмотрел на своих подручных.
Те, поняв, чего он желает, подошли к Хуану, пытающемуся подняться, подхватили его под руки и поставили на ноги.
Сеньор Хименос приблизился, взял трость в левую руку, а правой изо всей силы ударил Хуана в живот.
Парень ойкнул, и его голова поникла. Но буквально через несколько мгновений он открыл глаза и попытался плюнуть в сеньора Хименоса. Но это ему не удалось.
Бросьте эту падаль в лужу, там ему место! — гордо сказал сеньор Хименос.
Мужчины швырнули Хуана в лужу.
Марианна бросилась к нему, пытаясь помочь, пытаясь поднять его на ноги.
Но Хуан хрипел, из разбитой губы текла кровь.
— Не надо, не надо, Марианна, — шептал парень, — я поднимусь, не бойся, я встану на ноги, обязательно встану.
— Какой гордый, недоносок, — пробурчал сеньор Хименос, затем посмотрел на мадам Клотильду, стоящую на крыльце.
— Так ты поняла, что я тебе сказал? Если ты дашь им приют хотя бы на одну ночь, хотя бы на один час или на одну минуту, твоё заведение закроют. Учти, Клотильда, Хименос шутить не будет.
— Ясно, сеньор, ясно, — закивала мадам Клотильда и спряталась за дверь.
— Пошли! — позвал своих подручных сеньор Хименос, и все четверо двинулись по улице.
А Хуан Гонсало всё ещё не мог встать.
— Ну, вставай же, вставай, Хуан, они уже ушли.
— Сволочи, мерзавцы! Трое на одного, это нечестно… Ты понимаешь, Марианна, как это нечестно? Я бы мог всех их уложить, но по одному. Я слишком слаб, слишком много мы с тобой потеряли, слишком…
— Не надо, Хуан, — вытирая носовым платком кровь с лица Хуана, шептала девушка, — всё будет хорошо, поверь мне, всё будет просто прекрасно.
Она, как могла, пыталась утешить Хуана, обнадёжить, вселить в него надежду.
— Да, может, и будет хорошо, но я в это уже не верю, понимаешь? Не верю…
— Нельзя так, Хуан, надо обязательно верить, ведь впереди, наверное, нас ждёт новая жизнь. Там много нового, прекрасного, нам надо было сразу уехать из Сан-Диего, ведь мы же прибыли сюда не для того, чтобы ты дрался в каких-то поганых клубах, а я работала на гнусной птицефабрике, ощипывая цыплят. Мы приехали, чтобы быть свободными. Ты же хотел иметь много земли, ведь ты же мне говорил о своём отце…
— Да, Марианна, всё так, но видишь, что из этого получилось?
— Нет-нет, Хуан, всё будет хорошо. Мы сами виноваты, мы неправильно себя повели.
— Может быть. Наверное, ты права, Марианна, — шептал Хуан, тяжело поднимаясь и отряхивая грязь. — Может быть и права. Но куда мы пойдём сейчас? У нас даже нет денег для того, чтобы поесть.
— Погоди, я сейчас вернусь, я заберу кое-что из одежды.
— Не надо, Марианна, не надо, а то из-за нас могут пострадать ещё и другие, в общем-то, невинные люди.