— Вы слышите меня? — мистер Джонсон склонился над Хуаном Гонсало.
Тот в знак согласия полуприкрыл веки.
— Да.
— Это мой экипаж сбил вас вчера на улице.
Хуан Гонсало сощурился, пытаясь припомнить события вчерашнего дня. И тут ему вспомнилось всё — и пустой дом, и поцелуй, затем выстрел, злость в глазах дона Диего, бег по пустынным улицам и стремительно приближающийся торец оглобли.
— Да, сеньор, — прошептал он.
— Что бы я мог для вас сделать?
— Ничего.
— У вас есть кто-нибудь в Сан-Диего, к кому вы могли бы обратиться за помощью?
— Не думаю, сеньор.
— Я заплачу за ваше лечение и думаю, у вас не будет ко мне претензий?
— Я хочу умереть, — прошептал юноша, закрывая глаза.
Мистер Джонсон тяжело вздохнул и достал чековую книжку.
— Я выпишу вам деньги на первое время, — обратился он к врачу.
— Это разумно, — улыбнулся тот, — ведь если юноша умрёт, то остальные деньги на лечение не понадобятся.
Это замечание неприятно кольнуло мистера Джонсона. Он никогда не любил, если его подозревали в скупости.
— Я ещё не назвал сумму.
— Я не хочу жить, — вновь послышался еле различимый голос Хуана Гонсало.
— А может он специально бросился под колёса экипажа? — предположила сиделка, подходя к мистеру Джонсону. — Может, он хотел покончить жизнь самоубийством?
— Не исключено, — поддержал её доктор.
Мистер Джонсон всё ещё держал в руках чековую книжку.
— Сеньор Ортего, подумайте, что я могу для вас ещё сделать?
— Оставить в покое.
Мистер Джонсон не привык, чтобы отказывались от денег. Он считал, что деньги решают в жизни всё, хоть и был немного сентиментален.
— Чем вы собираетесь заняться после выздоровления, сеньор Ортего.
— Я не хочу думать об этом, оставьте меня в покое, — юноша, сморщившись от боли, повернул голову набок.
— Может, вы хотите что-нибудь передать?
— Кому? — прошептал одними губами Хуан Гонсало.
— Сколько понадобится на первую неделю лечения? — осведомился мистер Джонсон.
Доктор назвал сумму.
Глава железнодорожной концессии тут же выписал чек и сказал:
— Я заеду через неделю, и постарайтесь, чтобы юноша ни в чём не нуждался.
Вернувшись домой, мистер Джонсон рассказал обо всём своей жене, вернее, не рассказал, а та у него всё выпытала.
Женщина то и дело повторяла:
— Бедный юноша, как мне его жаль! Наверное, он и впрямь хотел покончить жизнь самоубийством.
— Тогда я не понимаю, почему ты жалеешь его, а не меня? — возмутился мистер Джонсон.
И тут не в меру чувствительная женщина стала строить предположения.
— Возможно, он был безответно влюблён, как ты думаешь?
Хозяин дома пожал плечами.
— Из-за этого обычно не кончают самоубийствам.
— Ты бесчувственный, — поставила диагноз миссис Джонсон, — и не можешь понять благородства других.
— А ты, дорогая, считаешь, что мне нет другого дела, кроме как ездить в больницу и оплачивать счета за лечение.
— Это твой долг.
— Мой долг — заниматься работой, зарабатывать для нашей семьи деньги, а не тратить их.
— Богатые должны всегда делиться с бедными, — напомнила библейскую истину миссис Джонсон, её религиозность временами доводила мистера Джонсона до бешенства.
— Но теперь-то ты спокойна? Я поделился, оплатил лечение, юноша поправляется. Что тебе ещё нужно?
— Мне нужно знать, что из-за нас его жизнь не изменилась к худшему.
— Не знаю, к худшему или к лучшему она у него шла до нас, но теперь она в безопасности.
— А ты сам спрашивал, что ему нужно?
— Он говорил, что хочет умереть.
— Значит, это любовь, — мечтательно произнесла женщина, — только из-за неё можно хотеть умереть.
Мистер Джонсон поморщился. Сколько раз по настоятельной просьбе жены ему приходилось говорить, что он её любит! Как минимум, три раза в день, хотя глава железнодорожной концессии и впрямь очень любил свою жену, и её мягкосердечие было не последней тому причиной. Если в делах, в работе, он никогда не спрашивал у неё совета, то в делах житейских полагался только на её интуицию и на её сердце.
— По-моему, ты должен сделать для этого юноши что-то очень хорошее.
— Не спорю, дорогая, но для этого у меня нет времени. Если хочешь, займись этим сама, я оплачу все расходы.
Иногда опрометчиво брошенная фраза обходится нам очень дорого. Мистер Джонсон и не подозревал, что через некоторое время, придя домой, он застанет там Хуана Гансало.
Миссис Джонсон, движимая состраданием, отправилась в больницу и распорядилась перевезти раненого юношу домой. За время отсутствия своего мужа миссис Джонсон успела нанять сиделку и уже дважды приглашала одного из лучших докторов в Сан-Диего.