— Я постараюсь.
— Можешь считать, сегодня ты не заработаешь ни цента.
Мексиканец, тяжело ступая, двинулся к вагону.
А Хуан Гонсало со злостью пнул ногой рельсу. Делать было нечего, как перерезать рельсу, он себе не представлял.
Стараясь казаться не очень назойливым, Хуан Гонсало прошёлся вдоль, железнодорожного полотна, наблюдая за рабочими. Но все были заняты своими делами: укладывали рельсы, забивали костыли, утапливали в щебень шпалы. Никто не резал рельсов, а спрашивать о том, как это делается, Хуан Гонсало не решился.
Он поднял голову и заметил в окне вагона наглую ухмылку Пабло. Злость охватила юношу.
«Ну, как-то же они режут, эти чёртовы рельсы?» — и он принялся рассматривать те, которые были уже уложены.
В конце концов, ему удалось отыскать более короткую рельсу. Её торец был явно чем-то обрезан.
Юноша поймал на себе насмешливые взгляды рабочих.
«Наверное, это у них обычное испытание для новичка, — подумал юноша, — я должен его с честью вынести. Никто мне ничего не подскажет, я должен догадаться сам».
И Хуан Гонсало отправился к платформе, где, как сказал Пабло, должны лежать инструменты.
И в самом деле, он отыскал молот, топор, пару заступов и заржавевшую пилку для металла.
Юноша взвесил в руке топор.
«Тяжёлый и неудобный!»
Затем провел пальцем по его лезвию, тупому и зазубренному.
«Топор здесь не подойдёт, им секут дерево», — и он отложил инструмент.
Затем он взял в руки молот, сразу же ощутив всю его тяжесть.
«Может попробовать им? Но что это даст? Молотом невозможно что-нибудь перерубить».
И Хуан Гонсало стал рассматривать заступ.
«Он тоже не подойдёт, — решил юноша, — рыхлить землю, разбивать камни — это ещё, куда ни шло, но перерезать рельсу…»
Ему не хотелось и думать о том, что придётся пилить рельсу пилкой, к тому же, судя по толстому слою ржавчины на полотне, ею давно не пользовались.
А тут в окне вагона мелькнула наглая улыбка мексиканца-великана.
Юноша посмотрел на диск солнца: до полудня оставалось пару часов.
«Если постараться, — с замиранием сердца подумал Хуан Гонсало, — то возможно, к полудню я смогу перепилить рельсу».
Он взял в руки лёгкую пилку и подошёл к разомкнутому звену железнодорожного полотна. Юноша подтащил рельсу так, чтобы один её торец упирался в соседнее звено и отмерил кусок, который следовало отрезать.
Жалобно скрипнула сталь о сталь, и на сверкающей головке рельсы осталась чуть заметная царапина.
Хуан Гонсало избегал смотреть по сторонам. Он вцепился руками в пилу и как одержимый, лихорадочно водил её взад и вперёд.
Жалобный скрежет разлетался над строительством. Рабочие посматривали на новичка и улыбались, явно зная какой-то другой способ перерезания рельсов.
Пабло вышел из вагона, присел на ступеньку и закурил дешёвую сигару. Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за стараниями Хуана Гонсало.
Наконец, руки юноши занемели, и он разжал пальцы.
Пилка углубилась в рельсу всего лишь на полдюйма. Полотно пилки сверкало, словно было сделано из чистого серебра.
Юноша сдул синеватые опилки и вновь взялся за пилу.
Пабло нехотя поднялся со ступеньки и подошёл к своему напарнику.
— Скоро обед, а ты ещё не сделал и половину работы.
Мексиканец, засунув руки в карманы штанов, вразвалочку пошёл, переступая со шпалы на шпалу.
«Чёрт! — выругался про себя Хуан Гонсало. — Так я и впрямь не успею до обеда, нельзя останавливаться»! — и он вновь принялся пилить рельсу.
Но не успела пилка углубиться на половину дюйма, как хрустнул закалённый металл, и полотно развалилось пополам.
Хуан Гонсало вновь выругался и разогнул спину. Пабло стоял у него сзади.
— Ну что? — спросил мексиканец.
— Ничего не получается, — честно признался Хуан Гонсало, — я не умею этого делать.
— Зачем же тогда соглашался работать здесь? Или ты думаешь, я тебя должен всему учить?
— Но зато я отлично умею делать другое — вбивать костыли с одного удара, например.
Ухмылка вновь появилась на лице Пабло.
— Думаю, это у меня получится.
— Или ты можешь утапливать шпалы в щебень так, чтобы потом рельса легла на них ровно, без зазора?
— Я всему могу научиться.
— Научиться может всякий, — наставительно сказал Пабло, — а вот уметь…
— Покажи мне, как это делается, — попросил Хуан Гонсало.
— Доллар, — абсолютно спокойно произнёс Пабло, — ты даёшь мне доллар, а я показываю, как это делается.
— Но ведь это большие деньги! — возмутился Хуан Гонсало.