Так и случилось.
На руках у Хуана Гонсало оказалась флеш-рояль, выше которой был только покер.
Стараясь скрыть своё волнение и не спугнуть раньше времени противников, Хуан Гонсало осторожно повышал ставку.
Ирландец щурился, недовольно кривился, то и дело, поглядывая в свои карты, как будто комбинация за время спора могла измениться.
Юноша уже поставил три из своих четырёх долларов, а ирландец не собирался сдаваться.
Хуану Гонсало хотелось максимально нарастить банк, чтобы выигрыш оказался весомее.
Пабло, волнуясь за своего напарника, но в, то же, время и сочувствуя ирландцу, всё-таки сказывалось единство возраста, достал толстую сигару и закурил.
У Хуана Гонсало оставалось для ставок всего лишь пятьдесят центов, когда ирландец внезапно повысил ставку.
Выход был один — поставить свои полдоллара и открывать карты, что Хуан Гонсало и сделал.
— Флеш-рояль, — произнёс он, переворачивая веер.
Ирландец одну за другой положил перед собой карты — четыре девятки и джокер.
— Покер, — одними губами произнёс он, подвигая к себе банк.
От удивления глаза у парня открылись так широко, что Хуан Гонсало даже испугался, сумеет ли когда-нибудь закрыть их.
— Покер, — повторил ирландец, собирая карты.
— Но тут рука Пабло легла на колоду.
— Ты должен дать парню возможность отыграться.
— Если бы у него были деньги, — задумчиво сказал ирландец, — тогда другое дело. А так с чем он будет отыгрываться? Или ты хочешь предложить, чтобы я дал ему в долг?
— Ты бы мог сделать это.
— Если ты такой жалостливый, то одолжи ему свои деньги.
Пабло тут же взъярился, он готов был накинуться на ирландца с кулаками.
Но спор решил Хуан Гонсало.
— Я сам проиграл свои деньги и не нужно из-за этого ссориться.
— Ну что ж, — пожал плечами мексиканец-великан, — если ты не хочешь отыгрываться, тогда пошли.
Благодаря этому случаю, Хуан Гонсало больше никогда не садился играть в карты. Он понял, деньги можно только заработать, только эти деньги могут принести счастье, а пришедшие глупо, глупо могут и уйти.
Теперь он всего себя отдавал работе. Железнодорожное полотно всё дальше и дальше продвигалось на запад. Он уже освоил все специальности и мог заменить любого.
Но однажды приехал мистер Макрой и сообщил не очень-то приятную новость: отряд, прокладывавший тоннель в скалистом массиве, не успевал вовремя закончить работы, и нужно было останавливать укладку рельсов.
Часть рабочих пришлось рассчитать, не обошлось, конечно же, без ссор.
Но Хуан Гонсало был оставлен среди тех счастливчиков, кому предстояло работать дальше. За, неделю железнодорожная ветка вплотную уперлась в скалистый массив, в котором предстояло ещё проложить около ста футов.
Работа шла следующим образом.
Подрывники закладывали заряд, гремел взрыв, и потом в течение часа рабочие разбирали завалы, вывозили обломки из тоннеля. Пока шла погрузка, двое рабочих долбили ниши под новые заряды, укладывали в них динамит, устанавливали детонаторы и замазывали отверстия гипсом.
Работа была отлажена до секунды. Лишь только последняя вагонетка с каменными обломками уходила из тоннеля, как уже разматывались бикфордовы шнуры, люди занимали место в укрытиях, и мистер Макрой собственноручно поджигал огнепроводные шнуры.
Проходило несколько минут, и гремел взрыв. Всё начиналось сначала.
В эти редкие минуты затишья Хуан Гонсало, спрятавшись за выступом скалы, мог подумать, вспоминать. Обычно он вспоминал тот вечер, когда он с Марианной искал, где бы укрыться от ледяного дождя.
Он сидел, прижавшись щекой к горячему камню и вспоминал холод того вечера, вспоминал вкус поцелуя на своих, губах, такой реальный даже теперь.
Ему казалось, что стоит только открыть глаза, и он увидит перед собой девушку, вновь ощутит запах её волос, ощутит тёплое прикосновение её мягких губ.
Но звучал взрыв, и мечты прерывались. Вновь начиналась тяжёлая работа.
Если вначале взрослые мужчины посмеивались над ним, то теперь никто из них не мог позволить по отношению к нему даже улыбку. Он доказал, что умеет постоять за себя где работой, а где и кулаками. Деньги ему платили исправно, правда, до покупки земли было ещё далеко. Но на заработанные деньги Хуан Гонсало мог позволить себе купить хорошего коня, и не одного.
Сердце юноши согревалось от одной мысли, что он уже не беден.
За месяц тоннель был пройден, и дорожное полотно состыковано. И вот, за два дня до отбытия на запад, когда рабочие грузили в вагоны оборудование и инструменты, Хуан Гонсало увидел странную картину: на запад, вдоль железнодорожного полотна, по пыльной ленте дороги потянулась целая вереница фургонов, крытых парусиной. Вслед за фургонами ехали одинокие всадники, брели пешие. В этих безлюдных местах странно было видеть такую протьму народа.