— Простите, я наговорила вам всяких грубостей, вы, наверное, этого не заслуживаете. Ну, право же, ваше признание прозвучало не очень кстати.
— Я хотел сказать это раньше, сеньорита, но вы сами не давали мне открыть рта.
— По-моему, ваш рот во время нашей прогулки ни минуты не закрывался.
— Простите меня, — развёл руками дон Диего.
— Да чего уж там, вы сказали мне то, что хотели, а я ответила также искренне. Вот и всё, обиды ни к чему. Я, дон Диего, придерживаюсь современных взглядов на жизнь, и слова для меня ничего не значат.
— Если я обидел вас… — начал сеньор Кортес.
— Да-да, Диего, я вас накажу. Не могу же я в таком виде появиться на глаза матери! Я с ног до головы мокрая и продрогла. Теперь вам придётся сидеть, отвернувшись, а я развешу своё платье просушиться на ветру. Только ни в коем случае не оборачивайтесь, иначе… — девушка так и не придумала, что она сделает в случае, если сеньор Кортес обернётся.
— Я обещаю вам, — сказал Диего.
— Не обещайте. Ваши слова, если принять во внимание ваши чувства ко мне, ничего не значат. Итак, отворачивайтесь.
Дон Диего сел на камень и принялся смотреть в одну точку на горизонте. Он слышал позади шелест снимаемого платья и шёпот Марианны.
— Как же я промокла! Как же я озябла!
«Боже мой, как трудно не повернуться, когда тебе это запрещают! — думал сеньор Кортес. — Так можно просидеть, глядя в одну точку, сколько угодно. Но если знаешь, что у тебя за спиной нечто запретное, то избежать искушения и не повернуть голову чрезвычайно трудно.
— Сеньорита, — позвал он.
— Что?
— Как долго прикажете мне сидеть отвернувшись?
— Пока не высохнет моё платье.
— Но ведь это очень долго.
— Конечно, но вы сами виноваты, что оно намокло, так что потерпите.
— Вы, сеньорита, ничего не хотите сказать мне?
— Насчёт вашего признания?
— Да.
— Нет. Я хотела бы забыть об этом неприятном недоразумении.
— Как странно вы выражаете свои мысли: «неприятное недоразумение». Оно неприятно именно для вас?
— Для вас, по-моему, тоже. Это же глупо, признаться самому и ничего не услышать в ответ. Так что советую вам, дон Диего, забыть об этом.
— Я не могу, сеньорита.
— Тогда хотя бы не мучьте меня своими признаниями. Вы мне нравитесь, но и только. Хотите знать, почему?
— Да, — промолвил сеньор Кортес.
— Дело в том, что в округе не найдётся ни одного молодого человека, достойного моего благосклонного взгляда.
— Вы, сеньорита, считаете, у нас в округе мало красавцев, мало знатных молодых людей?
— Насчёт знатности, вы это сказали зря, дон Диего. Знатность меня абсолютно не интересует.
— Но ведь вы же из очень благородного рода…
— Вы, дон Диего, мыслите устаревшими категориями. Знатность, в общем-то, ничего не значит. Какая разница, были мои предки благородными рыцарями или землепашцами? Всё решают деньги.
— Я так не думаю, — пробормотал сеньор Кортес.
— А вот и зря. Может, именно поэтому вы и совершаете в жизни множество ошибок.
— Если я правильно вас понял… — дон Диего сделал попытку обернуться.
— Сидите и не двигайтесь! — строго приказала Марианна. — Я не одета и мне не хотелось бы запускать вам в голову камень, который я сейчас сжимаю в руке.
Конечно же, девушка не держала в руке никакого камня, она сидела на песчаном берегу и пальцем ноги чертила на мокром песке свою монограмму. Казалось, для неё это сейчас самое главное в жизни — вывести правильно и аккуратно пару заглавных букв.
— Хорошо, сеньорита, представим такую ситуацию. К вам посватается безродный, но очень богатый молодой мужчина.
— Молодого вы упомянули, чтобы сравнить его с собой? — рассмеялась девушка.
— Хорошо, пусть будет старый.
— Нет, ни за что, я выйду замуж только по любви.
Искра надежды зажглась в сердце дона Диего.
— Говорите, по любви…
— Конечно. Но я не имею в виду вас. Простите, сеньор Кортес, вряд ли я когда-нибудь смогу полюбить слишком самоуверенного человека.
— Я не вполне понимаю вас. Неужели самоуверенность — это плохая черта? И если вы захотите, я попытаюсь исправиться.
— Нет, — смех девушки оборвался, — я попытаюсь вам объяснить, что имела в виду. Есть люди, которые корчат из себя больше, чем представляют на самом деле. Это не значит, что они совсем никчёмные, но мне нравятся люди, которые преподносят себя чуть проще, чем они есть в душе.
— Теперь я, кажется, понимаю вас.
— Дон Диего, ваша шея ещё не занемела? — Марианна нагнулась, зачерпнула воды и плеснула её себе в лицо.
— Должен признаться, что сидеть, не оборачиваясь, довольно обременительно.