Невозмутимым оставался лишь управляющий имением. Он стоял, подкручивая свои идеально подстриженные усики, и с нежностью смотрел на девушку. Казалось, что бы она ни сотворила, какую бы глупость ни совершила, нежности в его взгляде не убавится.
Дамы чувствовали себя чрезвычайно неловко. Донна Мария прокляла тот час, когда попросила Марианну сыграть на рояле.
Дон Родриго, находившийся в это время в коридоре и как раз, прикладывавшийся к рюмке, чуть было не поперхнулся, заслышав резкую смену мелодии.
— Ну и дочка, — пробормотал он, — ну и задаёт же она им жару! Так и продолжай, Марианна, — расчувствовавшись, дон Родриго налил себе ещё одну рюмку рома и надёжно спрятал её за бронзовой статуей.
Хуан Гонсало тем временем бил и бил кулаком в дверь. Он уже не обращал внимания на то, услышат его или нет. Единственным желанием было добраться до ключа и после этого оказаться на воле.
Конечно же, далеко парень уйти не мог, но так существовала хотя бы призрачная надежда избежать суда, избежать расправы над собой. Ему не было времени раздумывать, почему это хозяйская дочка вдруг сменила мелодию, достаточно было и того, что под такую неистовую музыку можно было спокойно ломать дверь.
Ещё пара ударов и доска, хрустнув, вывалилась.
Хуан Гонсало бросил ненужное теперь полотенце на пол, просунул руку в образовавшуюся дырку и, раздирая в кровь кожу о торчащие щепки, повернул ключ в замке.
Каждый шаг давался ему с неимоверным трудом. В коридоре не было за что ухватиться. Опираясь о стены, юноша брёл по направлению к галерее.
«Лишь бы никто не попался навстречу, лишь бы никто не перехватил меня прежде, чем я спущусь вниз. А там будь что будет».
Хуан Гонсало пробовал представить себе планировку дома. Но его принесли сюда без сознания, и оставалось надеяться только на везение.
Наконец его рука коснулась перил галереи. Лестница с высокими ступеньками резко уходила вниз, а затем сворачивала вправо. Снизу неслись неистовые звуки румбы.
Юноша приосанился, мелодия вливала в него новые силы. Скрепя зубами, он преодолел несколько ступенек, затем встал и отдышался.
«Чёртова девчонка, если бы не её вилы, я давно бы улизнул в окно. Но тогда тебя не положили бы в спальне, — спохватился юноша, — так что всё, что случается, случается по своим законам».
Одной рукой он упёрся в стену, другой в перила, и таким образом, смог снять тяжесть с раненой ноги.
Ступенька, ещё ступенька…
Так он добрёл до поворота. Перила кончались, а винтовая лестница казалась непреодолимым препятствием.
Нога юноши скользнула по ступеньке, он не удержался и с грохотом покатился вниз по лестнице. Он не успевал ничего ни разглядеть толком, ни сообразить, только понял, что музыка смолкла.
Наконец, ударившись головой о балюстраду, он перестал падать и с усилием открыл глаза. Мир перед ним вращался, он только видел его фрагменты: испуганное лицо пожилой женщины, ножка рояля, ряд стульев, тяжеловесные люстры с хрустальными подвесками, статуя с подносом в руках…
И тут к юноше вернулся слух.
Женщины истерично визжали:
— Убийца! Убийца! Он выбрался на волю! Сеньор Кортес, помогите! Родриго, сюда!
Хуан Гонсало попытался приподняться, но ему удалось только опереться на локоть и привалиться спиной к балюстраде.
Не спеша, вразвалку, к нему приближался дон Диего. Зловещая улыбка змеилась на губах управляющего.
— Ты сжёг мой дом! — с ненавистью выкрикнул Хуан Гонсало. — Ты! — и он указал на управляющего рукой.
В двери показался перепуганный дон Родриго. Он так растерялся, заслышав женские крики, что даже забыл оставить в коридоре бутылку и, стоял, сжимая её в руке.
Но донне Марии сейчас было не до пьянства мужа.
— Сделайте же что-нибудь! — закричала она.
Не доходя до поверженного юноши несколько шагов, дон Диего открыл встроенный шкаф, вынул из него ружьё и даже не удосужившись проверить, заряжено ли оно, навёл ствол на Хуана Гонсало.
— Может быть, ты, парень, и прав, возможно, я и сжёг твой дом.
— Это ты! — закричал юноша.
— Я и не спорю, очень много домов мне пришлось сжечь. Так что я даже не помню, был ли среди них твой.
Если бы не эти слова, Хуан Гонсало, возможно, и не предпринял бы отчаянной попытки напасть на своего обидчика. Но небрежно брошенная фраза подхлестнула его.
Он собрал все свои силы и, оттолкнувшись от балюстрады, ухитрился-таки перехватить ствол винтовки.
Дон Диего, не ожидая подобного от раненого, инстинктивно, боясь потерять оружие, вцепился в него, что было сил.
Хуан Гонсало рванул ствол винтовки на себя и дон Диего, не удержав равновесие, рухнул на пол.