«Бедная девочка, как она ещё наивна! Она и впрямь начиталась этих проклятых газет, которые никогда не пишут правду и теперь, Боже… Где она, даже не написала, где её можно искать. Конечно, можно тут же отправиться в Мексику, в Сан-Диего, и попытаться отыскать её следы. Но это бесполезно, скорее всего, она отправится дальше, на запад — туда, где есть ещё свободные земли. И мы никогда больше не встретимся. Мексика — большая страна и надёжнее будет сидеть здесь, ожидая от неё вестей. А Марии я ничего не скажу».
Дон Родриго спрятал письмо за голенище сапога.
«Если Марианна захочет, она напишет Марии сама».
Приехав домой, сеньор де Суэро первым делом спрятал письмо. Каждый тайник в его огромном доме ему казался ненадёжным, ведь все они уже были заняты бутылками с ромом и с рюмками, а значит, и донна Мария могла догадываться об их существовании.
Дон Родриго успел перепробовать с десяток мест, пока его не осенило: единственная вещь в доме, к которой никто не прикасался, кроме Марианны — это фортепиано в гостиной.
Жена дона Родриго в первые годы после замужества ещё играла на инструменте, но теперь даже не приближалась к нему.
Дон Родриго открыл крышку и вставил конверт между струн.
— Ну вот, тебя здесь никто не найдёт. Как это я раньше не догадался спрятать сюда бутылочку с ромом? — и сеньор де Суэро, вполне довольный собой, позволил себе немного выпить.
Прошло ещё несколько недель, и сеньор де Суэро получил письмо от Марианны.
Та не жаловалась на жизнь, скупо сообщала о том, что вскоре собирается в поездку на запад Мексики для участия в гонках.
И теперь уже дон Родриго знал, что с каждым прибытием парохода «Мадрид» к нему придёт письмо, на котором рукой дочери будет написано: «Родриго де Суэро лично в руки».
Помещик, конечно же, подозревал, что возможно, Марианна пишет и матери. Изредка он заводил осторожные разговоры, из которых, к немалому для себя удовольствию, выносил то, что Мария до сих пор находится в неведении о судьбе Марианны.
И помещик, и его жена абсолютно забросили дела и даже не интересовались, хотя бы ради приличия у управляющего, что происходит в имении.
А тот и сам не находил себе места, не мог думать ни о чём другом, кроме как о судьбе Марианны.
Крестьяне и арендаторы, почувствовав слабину, управляющего, тут же перестали регулярно платить.
И вот настал день, когда сеньор Кортес дал себе обещание навести порядок.
Он вновь собрал своих людей, и они отправились с оружием в Санта-Риберру. Вся зараза непослушания расходилась именно оттуда. И как ни странно, главарём зачинщиков беспорядка оказался старый Сальвадор. Он был свято уверен в том, что люди помещика схватили Хуана Гонсало, убили и тайком закопали труп. А про побег в Мексику придумали, чтобы обелить себя в глазах властей.
Правда, то, что вместе с Хуаном Гонсало исчезла и дочь хозяина Марианна, старый Сальвадор не брал во внимание. Он теперь не только пил в таверне, но и уговаривал своих знакомых не платить аренду.
— Эта земля наша, и дон Родриго не имеет на неё никаких прав, — говорил Сальвадор, глядя на то, как друзья наполняют его рюмку.
Старик выпивал и становился ещё более смелым.
— Помещик грабит вас, а вы молчите. Скоро они сожгут ваши дома, как сожгли дом сеньора Ортего.
Братья Хуана Гонсало, Мануэль и Санчо, кивали головами, потому что были пьяны настолько, что не могли промолвить и слова.
— Видите, до чего помещик довёл людей! — горестно восклицал старый Сальвадор, опрокидывая ещё рюмку. — Они ходят в лохмотьях, не могут работать на своей земле, их поля зарастают, а помещику до этого нет дела. Неужели вы стерпите даже тогда, когда ваших сыновей начнут убивать, как убили Хуана Гонсало, идальго Лунного Света? Он ушёл, чтобы защитить свою честь, защитить свою землю, а вы трусы и лентяи! — гневно восклицал старый Сальвадор, вспоминая, что вместе с Хуаном Гонсало исчезла и его старинная винтовка. — Неужели в ваших домах не найдётся оружия? Неужели у вас не хватит смелости противостоять горстке наглецов, находящихся в услужении помещика?
Конечно же, крестьяне и арендаторы соглашались, но пока никто из них не решался на открытый бунт. Каждый довольствовался пока тем, что не платил своему помещику.
Вот примерно за таким разговором дон Диего и застал местных жителей в одной из таверен Санта-Риберры.
Старый Сальвадор, не видя вошедших, потому что сидел спиной к двери, продолжал разглагольствовать:
— Вы жалкие трусы и не желаете защищать свою честь. Проклятый управляющий делает с вами всё, что угодно.
Мануэль Ортего что-то промычал, пытаясь показать что-то пальцем на стоящего у порога дона Диего.