Чтобы вволю целоваться,
Миловаться вновь и вновь,
Не сумеет расплескаться,
Как из ведер, свет-любовь…
…Жаль, что простучали годы
Звонким цокотом копыт
И мятежный дух свободы
Нами начисто забыт.
Хоть в лепешку расколоться,
В будний день иль выходной
Не пойдем с ведром к колодцу:
Есть на кухне кран с водой.
…Благодатный дождь души,
Мои слезы осуши,
Дай хотя б на миг вернуться
В те далекие края,
Вспомнить юность, улыбнуться:
– Здравствуй, молодость моя!
* * *
Озорник, как говорят, охальник,
Наблюдаю я издалека,
Как снимает девушка купальник
В зарослях густого тальника.
Поступаю, может быть, безбожно,
Потому зеленая лоза
Укрывает виденье надежно,
Листьями слепит мои глаза.
Девушка купальник выжимает,
Капли по плечам ее бегут.
Ветви оголенную скрывают,
От людского сглаза стерегут,
Наседают на меня и даже
Бьют в лицо, теснят со всех сторон.
Знали бы, что я ее не сглажу,
Потому что в девушку влюблен.
На переправе
Переправляясь на моторной лодке,
Какой-то дядька
С сумкой на боку,
Отрыгивая перегаром водки,
Цедил с особой злобой старику:
– Какие деньги? Я же твой начальник!
Ты что,
Не знаешь все
До сей поры?!
И кипятился дядька,
Словно чайник,
Кидающий из горлышка пары.
…Один толчок.
И лодку закачало.
Старик молчал
(Не надо бы молчать!),
Он знал одно:
Все люди
У причала
Обязаны билеты покупать.
А шишка та
На гладко-ровном месте
Сидела, тихо кашляя в кулак.
Я это написал не ради мести,
Но и, конечно же,
Не просто так!
Причесанный, начищенный
И яркий,
С прищуром затаенного врага,
Ты нужен нам,
Как мертвому припарка,
И как собаке пятая нога.
Он изменил
Я видел их,
Они стояли
На грани будущих тревог.
Он трогал кисти алой шали,
А разговаривать не мог.
Пытался перед нею каяться,
Придумывая пышность фраз.
Но есть пословица: двух зайцев
Немыслимо поймать за раз.
Она не говорила тоже.
Здесь не поможет разговор:
Ее молчание похоже
На самый строгий приговор.
Не падала рабыней в ноги,
Усталая, но не в слезах,
Ушла по выбитой дороге
С его ребенком на руках.
И он совсем остался нищим,
Забытым, брошенным давно,
Как на ненужном пепелище
Недогоревшее бревно.
Шутка лесника
Вчера лесник соседа обманул, —
И ложь его была острей кинжала, —
Сказал, что утром вся земля дрожала,
Когда соседская корова за аул
Недоенной с его быком сбежала.
Мужик-простак поверил леснику,
Пошел искать сбежавшую корову,
Топтал траву, ломал лесную крону,
Кричал ее, ему в ответ: «Ку-ку…»
Да в перелеске дятел-дровосек
Отстукивал ритмические дроби,
Все силы в этих поисках угробив,
Вдруг вспомнил отрезвевший человек:
Корову-то свою давно он пропил.
Пошел назад, полез на лесника,
А он ему толкует:
– Эх, Емеля,
Не надо шляться по селу с похмелья,
Ведь у меня от века нет быка.
А где же здесь мораль?
Мораль одна:
Не похмеляйся и не пей до дна.
Соседка
(шутка)
Сравню ли с сиреневой веткой,
Сравню ли с цветочным огнем,
Мне все же не легче с соседкой,
А все тяжелей с каждым днем.
Бросает в туманную нежность
И трогает до костей
Монгольская безмятежность
Разлета ее бровей,
Не громкий, не очень звенящий
Ее удивительный смех…
И скажет любой проходящий:
– В такую влюбиться не грех.
В глазах ее, пылких и смелых,
Сверкающий пламень огня.
Глаза – не глаза!
Это стрелы, летящие прямо в меня.
Но буду, товарищи, краток,
Как кратка и кротка она.
Единственный в ней недостаток:
В другого она влюблена.
* * *
Зароюсь в кучу одеял,
В подушку оба глаза спрячу,
Свою последнюю удачу
Я этой ночью потерял.
Зачем, к чему ее корил,
И вспоминал со злом кого-то,
И столько глупых анекдотов
Ей впопыхах наговорил?
Напомнил сгоряча и зло
Ей конопатого соседа
И два наметившихся следа,
Идущих прямо за село.
Она глазами сверк да сверк…
«Когда мы встретимся?» – спросил я.
Зажгла улыбку через силу: