Ефраим с болью смотрел, как Медисон попыталась отстраниться. Но не мог остановиться. Не мог. Жажда крови, какой у него еще не случалось, захватила его.
Его мозг кричал отпустить ее, он не мог.
Аромат ее крови вырвал его из небытия. Он не понимал, что делает, пока ее кровь не полилась по его горлу. Никогда прежде он не пробовал ничего более сладкого. Это оказалось в тысячу раз лучше того, что он себе представлял.
– Отпусти ее! – закричал Крис. Он отпустил кол, нацеленный в грудь Ефраима и руку Медисон.
Ефраим протянул руку и сильно оттолкнул Криса. Подросток бы попал по руке Медисон.
– Пожалуйста, малыш, отпусти! – простонала девушка.
Ефраим притянул ее руку еще сильнее. Он убивает ее. Ефраим провел свободной рукой по щеке Медисон, затем убрал ее.
Это так больно. Появилось ощущение будто ее руку сжало в сильном вакууме между его челюстями, и она не могла вырваться. Медисон почувствовала головокружение. Она закрыла глаза, ожидая погружения во тьму. Услышала щелчок и открыла глаза.
Ефраим приставил пистолет к груди. Он зажмурился прежде чем нажать на курок. Пуля прошла сквозь кожу и кости, как горячий нож сквозь масло, пробивая сердце и застревая в позвоночнике.
Его тело сильно дернулось в ванной. Рука Медисон упала, и она инстинктивно прикрыла уши, когда Крис вытащил ее безвольное тело из ванны за секунду до того, как река крови хлынула на ее штаны.
Глава 15
– Пора вставать, – произнёс Крис насмешливым тоном.
Ефраим открыл глаза и выругался. Крис стоял у его кровати и держал пистолет.
– Опусти его, пока не поранился.
– Конечно. Как только я пойму, что ты не собираешься снова нападать на Медисон я так и быть послушаюсь.
Он оторвал голову от подушки, попытался сесть, но что-то стягивало его руки.
– Какого черта?
На обеих руках были наручники, приковывавшие его к металлической раме кровати.
Четыре пары наручников на каждую руку.
– Тебе не кажется, что ты перестарался?
Он смотрел точно на наручники.
– Оу, я бы сказал, для того, кто стреляет себе в сердце и полностью восстанавливается за пару часов, должен быть скован всеми наручниками, которое только можно найти.
– Где Медисон? Она в порядке?
– Ты имеешь ввиду после того как она вырубилась, когда ты себя застрелил и, конечно давайте не будем забывать про потерю крови? Ага, она замечательно.
– Крис, я не в настроении для всего этого дерьма, скажи мне, где она?
– Ты не веселый. – Он махнул в сторону передней части дома. – После того как выстрелил пистолет, прибежала бабушка. К счастью, Медисон заверила ее, что пистолет, который ты ей дал на сохранение, выстрелил случайно. – Он наклонил голову в бок. – Кстати, ты в большом дерьме перед миссис Бакмен за то, что дал Медисон пистолет.
– Это волнует меня меньше всего, ты мне скажешь?
– Конечно, в любом случае миссис Бакмен или бабушка, как мне разрешено ее называть, – он улыбнулся, – утащила Медисон вниз на праздничную вечеринку-сюрприз по поводу ее дня рождения. Но не беспокойся, я остался и подлатал тебя, в то время как бабушка не приняла бы отказа от Медисон. Мы ей сказали, что я был расстроен из-за того, что меня бросила мама и из-за всей этой ерунды.
– Итак, она в порядке?
– Ага.
– Твоя мама бросила тебя?
– Ага.
– Вот сука. – Ефраиму удалось подтянуться немного выше на подушках.
– Она такая, но не беспокойся, Медисон взяла надо мной шефство.
– Боже помоги нам, – пробормотал Ефраим.
Крис положил пистолет в верхний выдвижной ящик бюро.
– Ты знаешь, что она считает, что ты забыл о ее дне рождения.
– Бля, я не забыл о ее дне рождения.
– Я знаю.
Он стрельнул глазами в Криса.
– Стой, откуда ты знаешь?
Крис округлил глаза так, как будто это было очевидно.
– Я нашел коробочки, когда снимал с тебя одежду.
Ефраим вдруг посмотрел на свое тело и обнаружил, что он был чистым и голым.
– Ты меня помыл?
– Черт, нет! – сказал Крис с отвращением. – Медисон тайком сделала это. Затем она помогла мне отнести тебя в кровать.
– Она ведь не видела коробочки?
– Нет, я положил их тебе под подушку, когда она отвернулась.
– Хорошо, спасибо, – сказал он с облегчением. – Ты не думаешь, что можно было бы меня освободить?
– Извини, мужик, у меня приказ этого не делать. Медисон сказала, что принесет мне огромный кусок пирога, если не буду снимать с тебя наручники.
– Ты оставишь меня в таком положении за пирог? – спросил он ошеломленный от того, что кусок пирога имел такую власть над мальчишкой. Он размышлял было ли это похоже на жажду крови.
– Ну, и ты еще и кровопийца.
– Черт, это Медисон так сказала тебе?
Он кивнул.
– Очень даже хорошо. Я усвоил основы. И буду держать язык за зубами. Вампиры реально существуют. Ты – Страж, и я не совсем понял, какого черта это значит, кроме того, что ты можешь ходить под солнцем и прочее дерьмо.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком много ругаешься?
Он обдумал вопрос.
– Думаю, об этом упоминалось раз или два.
– Что ты хочешь знать?
– Ты ответишь на мои вопросы? – удивился он.
– Взамен, все, что ты услышишь останется между нами тремя.
– Я обещаю.
– Хорошо, тогда спрашивай. – Ефраим попытался поудобнее устроиться.
– Хорошо, эмм, сколько тебе лет?
– Двести шесть.
Крис распахнул глаза.
– Слегка староват, чтобы встречаться с двадцатичетырехлетней, ты так не считаешь?
– Крис. – Одно единственное слово заставило кровь застыть в жилах.
Крис поднял руки как будто сдаваясь.
– Расслабься, большой человек, я просто так ляпнул.
– Если хочешь узнать что-то еще спрашивай быстрее.
– Хммм, где ты родился?
– В Лондоне.
– У тебя нет акцента.
– Я утратил его семьдесят пять лет назад. Следующий.
– Как это произошло с тобой?
– Ты имеешь ввиду как я стал Стражником?
– Да.
– Мой отец был вампиром, а моя мать человеком. Каким-то образом она забеременела мной. Я думаю, что он переживал как она родит, поэтому последние месяцы беременности поил своей кровью. Это сработало. Она выжила, и я выжил.
– Ты родился с клыками?
– Нет! – сказал он, усмехнувшись. – Я был нормальным, немного слабым, не взрослел и выглядел как маленький мальчик, пока не достиг твоего возраста.
– Правда? А что изменилось?
– Я впал в кому.
– На сколько?
– На месяц. Затем, я очнулся и выглядел так как выгляжу сейчас. – Он посмотрел на наручники и криво улыбнулся, – Вообще-то я очнулся в таком же положении: был прикован к кровати после того как укусил служанку.
– То есть я так полагаю, умереть ты не можешь.
– Нет.
– Это все объясняет.
– Объясняет, что?
– Почему ты выстрелил в себя. Ты знал, что не умрешь и поэтому сделал это. Тебе ведь было не сильно больно? – предположил Крис.
– Крис, поверь, мне было очень больно. Я чувствовал каждое малейшее движение этой пули, когда она прорывала мою кожу, грудь, сердце и затем, когда она застряла у меня в позвоночнике. Если бы я был человеком, это была бы мгновенная смерть и безболезненная. Поверь мне, если я тебе скажу, что не хотел бы повторения именно этого события.
– Но ты вырубился!
– Нет, Крис, я не вырубился. Мои глаза могли закрыться, мое тело могло обмякнуть, но я был не полностью без сознания. Я не мог ни на чем вокруг себя сосредоточиться. Когда понял, что ранил ее, я был на начальной стадии жажды крови. Если бы я не среагировал вовремя, пока у меня было небольшое подобие контроля, я бы не сдержался и Медисон бы умерла. Жажда крови не дает мне мыслить ясно. Если я глубоко в жажде крови, единственное, что меня может остановить это кровь или насилие. Когда пуля прошла через меня, мое тело отключилось, но мозг остался затуманенным. Я сознавал все и боль, и запах, и вкус крови Медисон. Время и кровь были единственными вещами, которые удерживали меня от того, чтобы очнуться все еще в жажде крови. Если бы я очнулся, то прямо сейчас громил бы дом разыскивая ее.