Я этот урок ещё не выучила. Я не простила её. Она сумасшедшая сука, и я все ещё не знаю всего, что она со мной сделала.
Риодан — тоже одна из моих красных нитей. Он может быть массивной толстой верёвкой, в десять раз толще нормальной нити. Я боюсь, что Танцор это видел.
Любовь забавна. Даже если этого человека больше нет с тобой, ты все ещё ощущаешь чувство. Ты не теряешь свою любовь. Ты теряешь ощутимую, осязаемую, чувство-насыщающую способность испытать потерянного человека или животное.
Горе полностью сводится к невозможности больше касаться. Невозможности использовать свои органы чувств, чтобы испытать их на физическом уровне. Они переместились за непроницаемую завесу, вне досягаемости твоих рук, губ и глаз.
И… конечно… это приводило меня к другой вещи, которую я пыталась убрать в коробку и потерпела неудачу.
Я теряла свою способность касаться всего.
Я узнаю кроличьи норы, когда их вижу. Эта была длинной, бездонной.
Я резко поднялась, отказываясь падать через этот край. Что есть, то есть. Точка. Схемы, смыслы — не мой конёк. Действия, быстрые и уверенные — вот это я понимаю.
Я взглянула на телефон, чтобы посмотреть время, схватила свой меч, запихнула его через плечо в ножны и повернулась к спальне, чтобы освежиться и направиться в Честер. Если я не поспешу, он начнёт колотить в мою дверь.
Тот, который ради меня готов был сделать Танцора одним из Девятки. Я уловила краткий проблеск их двоих, сидящих вместе, говорящих обо мне, Риодан предлагает спасти Танцора, Танцор знает, что я хотела их обоих. Святой ад. Сложные отношения. Моя жизнь полна их.
Войдя в спальню и пройдя в ванную, чтобы почистить зубы и умыть лицо, я почувствовала это.
В моей комнате находилось живое присутствие. Притаившееся в засаде, клокочущее, медленно просачивающееся в углу за мной.
Не Фейри.
Колоссальная злоба, ужасающая.
Я резко развернулась. Оно громоздилось в углу справа от моей кровати, занимая его, наполняя его тьмой, наваливавшейся на тьму.
Нет, оно скорчилось, делая себя меньше, чем на самом деле — прожорливое и удушливое зло.
Мой меч мгновенно очутился в моей правой руке, левая обнажена и поднята.
— Покажись, — прорычала я.
Оно скользнуло вперёд из плотной чернильной тени, которую оно вокруг себя сотворило, и по мере того, как его человеческий с виду силуэт постепенно проступал, голова — в последнюю очередь, я осознала, что оно убирает маску с лица.
У меня есть теория о людях, которая, как я подозреваю, универсальна: когда кто-то скрывает от тебя что-то, это заставляет тебя желать увидеть это. В тот же момент, когда маска открыла эту сторону его лица, я уставилась и мгновенно попалась в ловушку его ужасного взгляда.
В этом мире есть правила, которые ты узнаешь, лишь нарушив их. С некоторыми никогда нельзя говорить, например, с Фир Дорча, который крадёт часть твоего тела, если ты настолько дурак. Ублюдок однажды забрал мой рот, оставил меня неспособной сказать миру множество гениальных вещей, которые я должна была сказать. Мак спасла меня от него.
И теперь, вдобавок к принцам Невидимых, я узнала, что есть и другие вещи, с которыми никогда нельзя встречаться взглядом.
В то же мгновение, когда мои глаза встретились с бездонным, влажным, удушающим, полным тумана взглядом единственного огромного глаза, который это создание скрывало за своей маской, я приросла к земле, неспособная пошевелиться. Без возможности прыгнуть в поток. Этот злобный, поглощающий глаз пронзил часть меня и запер её свирепыми жалами, которые не отпустят.
Затем я почувствовала, как он входит в мой разум, не как Риодан, деликатно ныряя, а безжалостным метательным копьём с рыболовным крючком на конце с множеством зубьев, которые врезались в самую мою суть, дёргая, вытягивая, вырывая что-то из моего тела.
И в тот момент я знала, грёбаный ад, я знала точно, что у меня есть душа, потому что именно её он у меня забирал.
Сама сущность Дэни О'Мэлли попалась на этот смертоносный крючок. Фундаментальные кирпичи всего, чем я являюсь, моя сила и власть, мои правды и лжи, моё сердце и мозг и материя и энергия. Моё подсознание, моё сознание, моя личность и эго, вся моя индивидуальность извлекалась на изогнутом конце этого копья. Я теряла все, что было мной. Оно выдирало меня как мидию из ракушки, чтобы сожрать меня, поглотить все мои сильные стороны и способности, и как только оно меня получит, я никогда больше не буду существовать. Это представляло собой смерть столь окончательную, что она лежала за пределами моего понимания. Эта штука, чем бы она ни была, торговала уничтожением человеческой души.