— Тогда нам нужно удостовериться, что Мак хватит времени.
Он согласно рычит.
— Есть новости от Кристиана?
— Все то же самое. Кэт проводит время в Башне Дрохечт, работает с Шоном. Все ещё никакого прогресса. Он разрушает все живое, к чему прикасается.
— Людей? — ахаю я. Я познала этот ужас.
— Нет. Для Голода это лишь живые растения и посевы. Люди и животные не в счёт. Это специальность Кристиана.
— Какие-то проблемы с другими богами?
— Пока нет. Но я подозреваю, что здесь мы видели лишь верхушку айсберга. Людям и богам придётся объединиться, чтобы получить шанс против Фейри.
«Каким-то образом, — безмолвно клянусь я, — мы сделаем так, чтобы это случилось».
— Есть и плюс, теперь на нашей стороне есть Охотник. И кто знает, может, я сумею достать нам подкрепление.
Он смеётся.
— Если кто и сможет уговорить созданий, не поддающихся уговорам, так это ты.
Затем он снова на мне, и мы боремся за доминирование, потому что мы всегда будем бороться, мы так устроены, и я теряю себя в страсти, и больше не думаю об этом мире или о чем-нибудь в нем.
Он — моя отправная точка, моя Мекка, зверь для моего дракона. Всегда.
***
Когда мне было четырнадцать лет, я видела, как Риодан занимается сексом на четвёртом уровне Честера; в подклубе, предназначенном для обеспечения плотского буйства, необходимого, чтобы держать зверей Девятки под контролем.
Я слабо улыбаюсь. Теперь я — плотское буйство Риодана.
В тот день, давным-давно, я пометила его как своего.
Вот она. Правда.
Раскритикуйте меня за это, если хотите. Мне плевать.
Я никогда не была нормальной четырнадцатилеткой.
Я никогда не была чем-нибудь нормальным.
В четырнадцать лет я поклялась, что однажды я буду женщиной, которая заставляет его смеяться, заставляет его лицо осветиться радостью столь осязаемой, что её как будто можно поймать в ладони. Что я проведу по властным, царственным, слегка оттенённым щетиной чертам его лица, сожму руку на его члене и приму его внутрь себя. Что я буду той, кто ответственна за пламенный шторм похоти в его взгляде под тяжело опущенными веками, за свирепое рокотание в глубине его груди, за гортанные, несдержанные звуки, которые он издаёт, когда кончает, за полу-рёв, полу-смех, эротическое мурлыканье.
Не со своим четырнадцатилетним телом. Тогда я не была готова к сексу.
Но однажды.
С телом женщины.
Этот мужчина был моим.
В тот день, наблюдая, как он трахается, я ощутила не только вожделение. И да, в том возрасте я способна была вожделеть — жизнь, секс, который однажды у меня будет, шоколад, быть живой. Я сделана из вожделения. Все мы из него сделаны. Смакуйте его. Пылайте им. Никогда не извиняйтесь за это.
Именно из-за этого стоит прожить жизнь.
Я знаю правду: Мы трахаемся так, как мы живём. Застенчивые люди трахаются застенчиво. Безудержные люди трахаются безудержно.
Он трахался с тысячепроцентной сосредоточенностью, со свирепой преданностью и похотью. Ошеломительно живой, ликующий от того, что он существует.
Так я всегда жила. Полностью отдавая себя, все чувства на максимум.
В тот день я осознала, что он и я принадлежим к одному типу людей. Я не думала, что когда-либо найду в мире кого-то, похожего на меня.
К тому времени я шесть лет бродила по городу, предоставленная самой себе. Я видела и делала намного больше, чем стоит любому ребёнку. (Когда я думаю о Рэй, я знаю, насколько неправильна моя жизнь, и я сделаю все в своих силах, чтобы сохранить её детство чистым, не то чтобы Кэт нуждается в моей помощи, но я буду там. Присматривая за ней. Всегда). Я платила такие цены, которые приходится платить мало кому из взрослых. Я несла грехи, которые ранили меня до глубины души, и я притворялась, что души у меня нет. Грехи, которые вынуждали меня находить креативные пути перестроить себя, чтобы я сама себя не разрушила.
Древние глаза смотрели с моего четырнадцатилетнего лица на Риодана, и я думала: «Этот мужчина меня поймёт. Этот мужчина меня выдержит».
Это уже кое-что для женщины моего сложного склада.
Он заноза в заднице. Упрямый, контролируемый, контролирующий. Как и я.
Он делал немыслимые вещи. Как и я. И я подозреваю, что мы можем легко поговорить о них друг с другом.
Он завораживающий, гениальный, все время жаждущий больше жизни.
Как и я.
Он жизнь и смерть, радость и горе, милосердие и безжалостность. Как. И. Я.