— А давайте без давайте, — сказала я. — Как все закончилось у вас с Дэни? — надавила я, беспокоясь за неё.
— Я ушёл, вот как это закончилось, черт подери. Я как можно быстрее унёс оттуда ноги.
— Итак, ты не знаешь, куда она пошла? — мне нужно было её найти. Поговорить с ней. Посмотреть, могу ли я помочь с её побитой… гордостью или чувствами или тем, через что она проходит. Я сказала Бэрронсу: — Я просеюсь к ней и посмотрю, как у неё дела.
Риодан застыл, хрипло втянув воздух.
— Ах, проклятье! Не надо, — прорычал он, поворачиваясь ко мне спиной и сжимая руки в кулаки.
— Не говори мне, что де…
— Не просеивайся к ней. Ужасно неподходящее время.
Я уставилась на него. Его спина была прямой как шомпол, и он дрожал. Он повернулся и бросил на Бэрронса непроницаемый взгляд, настолько полный непонятного разговора, и я отчаянно желала интерпретации.
Бэрронс замер, закрыл глаза и потёр их пальцами.
— Что происходит? — тихо спросила я.
Не открывая глаз, Бэрронс пробормотал:
— Дэни занимается сексом.
Мой взгляд метнулся обратно к Риодану.
— Ты чувствуешь это из-за метки на её шее?
Риодан ничего не сказал, просто стоял там, будто превратившись в камень, ноздри раздувались, глаза сверкали кровавым. Его клыки удлинились, выступая изо рта.
Мой взгляд метнулся обратно к Бэрронсу, и я как раз собиралась заговорить, когда он сказал Риодану:
— Когда ты татуировал её, ты знал, что это сделает с тобой. Ты знал цену.
— Какую цену? — потребовала я.
— Она пошла от меня прямо к нему, — сказал Риодан почти неслышно.
— К нему — к кому? — я буквально орала.
— Её грёбаному парнишке-гению, — прошипел он.
Я невольно улыбнулась. Она была с Танцором. Это та самая эпичность, которой я хотела для женщины, которой она начала становиться. Для Дэни «Мега» О'Мэлли эпичность может быть лишь одной-единственной вещью, которой у неё никогда не было: нормальностью. Затем моё сердце упало, когда я вспомнила о состоянии сердца Танцора. Я на мгновение потерялась в мыслях, надеясь, что она не… ну, конечно, она не будет слишком… усердствовать. Дэни суперсильная, она вибрирует, когда взбудоражена. Ох, мне действительно нужно перестать думать об этом. Я покачала головой, чтобы выбросить эти образы, и сказала Риодану:
— Ты поступил правильно. Тебе никогда не стоило быть её первым.
Он посмотрел на меня так, будто я совершенно выжила из ума.
— Конечно, не стоило, — затем его лицо ожесточилось, и в его древних глазах заворочалось нечто, что я не могла определить. — Я буду её последним.
Не сказав больше ни слова, Риодан превратился в зверя и исчез.
Риодан и Бэрронс («Высокое напряжение»)
До того, как я начала писать роман, мне нужно было увидеть, как Риодан принимает решение уйти, до конца понять эмоции и мотивы, стоящие за этим решением. Я написала эту сцену между ним и Бэрронсом, чтобы воплотить это в своей голове…
— Чего ты ждёшь? — потребовал Риодан.
Иерихон Бэрронс расхаживал по каменным плитам с такой ожесточённостью, что его ботинки с каждым шагом выбивали каменную пыль.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
Риодан холодно сказал:
— Я не просил тебя думать. Просто сделай это.
— А если ты нам понадобишься? — Бэрронс так резко развернулся к нему, что ткань его длинного пальто хлестнула как кнут.
— Это пять лет, — уголок рта Риодана приподнялся в насмешливой улыбке. — Уверен, ты как-нибудь справишься без меня такой короткий промежуток времени. В мире Фейри с Мак для тебя может пройти всего месяц лили два, — в том пограничном месте, где древние Фейри держали официальный двор, время еле ползло.
— А если что-то пойдёт не так? Ты не продумал это до конца, — прорычал Бэрронс.
Риодан выгнул бровь. В этом его никогда прежде не обвиняли. Он учитывал каждую деталь, часто смотрел на столетия вперёд, терпеливо перенастраивал. Теория стержня была его специальностью. Он тот, кто знал, как разрушить вещь, личность, общество, контролировал это.
— Ты забыл, с кем разговариваешь?
— Я разговариваю с грёбаным идиотом, который считает подобное приемлемым вариантом, — сорвался Бэрронс.
— Я принял меры предосторожности. Дэни будет в безопасности.
— Она — не единственная наша забота. Есть ещё Дэйгис…
— Лор даст тебе знать, если услышит что-то о Трибунале. Ты знаешь, где меня найти, — кажется, что время также медленнее двигалось в том странном, ужасающем месте, где обитал Трибунал; в логове, которое они никогда не могли найти. Могли пройти десятилетия до того, как обрушится возмездие. Иногда он рассматривал вариант, что Трибунал нарочно не торопился, позволяя провинившемуся члену Девятки думать, что они взяли человека, и им это сошло с рук, чтобы когда этого человека украдут у них, это резало больнее. Опять-таки, этого могло не случиться. Их всегда было десять. Трибунал приходил только тогда, когда это число увеличивалось. Со смертью сына Бэрронса они могут никогда не прийти.