– Да. Что творят, суки!
Петрович осторожно повернул голову мертвеца. Волосы застыли в запекшейся крови. Должно быть, парня сначала оглушили. Тело лежало где-то дня два, но, благодаря тому, что форточка была открыта, воздух не отличался особой спертостью и вполне можно было обходиться без противогаза.
– Глянь, чегой-то у него с руками?
Петрович перевел взгляд. Между пальцами обеих рук остались следы засохшей крови.
– Не знаю…
Паша двумя пальчиками, за уголок (а то эксперты и в самом деле могли вой поднять) взял валяющуюся на журнальном столике общую тетрадь.
– Что там?
– Медицинская карта. Чернов Юрий Сергеевич семьдесят пятого гэ-рэ, уроженец Челябинска живет там же, улица то ли Цвеллера, то ли Швеллера, тут неразборчиво.
– Был такой. Говорят, кучу людей повесил в революцию. Соратник. Фотки пацана нет?
– Не. Прививки, краснуха, опять неразборчиво, анализы всякие.
– Да он, кто ж еще? Вот так и бывает. Растет, растет, прививочки, осмотры, анализы. А потом… Н-да. Перепиши данные – и на выход. Эксперты приехали.
Под окном послышался шум подъехавшего экспертного автобуса.
Паша бегло осмотрел журнальный столик, но, кроме учебников средней школы и черного корейского плейера, ничего не обнаружил. Под раскрытым учебником математики лежали отпечатанные на машинке листы с экзаменационными билетами.
Паша нагнулся и взглянул на «шапку» текста. «Санкт-Петербургская морская техническая академия».
Положив на место медицинскую карту, он вслед за Таничевым направился к выходу.
На площадке публики прибавилось. Старший эксперт уже читал лекцию Таничеву о последствиях нарушения первоначальной обстановки места происшествия, о проблемах идентификации и о последних достижениях в области мировой криминалистики. Суть всей этой нотации можно было выразить в трех словах: «Ну, ты мудак!»
Таничев, конечно, догадывался, что идентификация – вещь необходимая, и не обижался, понимая правоту эксперта.
Среди прибывших Паша заметил незнакомого суетливого парнишку лет двадцати с небольшим в райотделе раньше не числившегося. Завидев Гончарова, тот резко отделился от начальствующей группы и, вытянув вперед шею, подал Паше руку:
– Шаминский, из Главка. Ну, что там у нас?
– «Глухарь», что ж еще?
– Ай-яй-яй… Так-так-так. Тебя, вообще, как звать?
– Паша.
– Да, вот такие дела. Надо работать, ай-яй яй. Слушай, раскроете – сразу в приказ. Всех! Давайте, мужики. Что твориться, что твориться..! Любая помощь от нас – пожалуйста. Зеленую улицу, Слава, зеленую улицу.
– Я не Слава, я Паша.
– Да, да, извини. – Суетливый Шаминский отошел открывать «зеленую улицу» эксперту.
В квартиру больше никто не заходил. Ждали следователя прокуратуры. Наконец прокурорский «жигуль» припарковался рядом с остальным транспортом.
На площадку поднялся следователь местно прокуратуры Иголкин – мужичок лет двадцати пяти, одевавшийся явно не у лучших кутюрье Питера. Мятый костюм-двойка хорошо сочетался с резиновыми кедами, галстуком и бейсболкой-сеточкой с надписью «Калифорния». Из-под кепочки торчали длинные волосы, слегка подернутые завитком. Лицо же Иголкина былое подернуто следами вчерашнего вливания.
– Где материал?
Участковый протянул свой рапорт и объяснения соседей. Следователь поставил на пол потертый в боях за справедливость «дипломат», сел на него и начал изучать бумаги.
– Так-так, хватит стоять, давайте все по квартирам, – подал команду кто-то из руководства. – Всех на объяснения. Кого дома нет – отмечайте, вечером зайдем.
Паша не любил эту суету и неразбериху на местах происшествий. Каждый хочет проявить активность, иногда абсолютно ненужную и неуместную. С другой стороны, это понятно – надо ведь что-то делать? Не стоять же под дверьми? Но хотелось бы сначала уточнить, что спрашивать у соседей-жильцов. Особенно из других подъездов. А то позвонишь и стоишь перед открывшими двери людьми как умник: «Здрасьте, вот мы тут из милиции. Вы случайно не того? Не видели что-нибудь? А что именно мы пока сами толком не знаем…»
«Как же, видали! Васька из восьмой квартиры вчерась у подвала ссал по-пьяни, стервец…»
«А больше ничего?»
«Больше ничего».
«До свиданья».
«До свиданья».
О том, что в доме произошло убийство, говорить почему-то не рекомендуется. А через час может выясниться, что преступник уехал на машине или еще что-нибудь, и давай по второму, а то и по третьему кругу соседей обходи.
«Здрасть, это опять мы…»
А люди думают: «Во, ребята дают! Чудные какие-то. Ничего у нас милиция, веселая».
Стройный ход Пашиных мыслей прервал Таничев:
– Пойдем канареек поищем.
– Да, сейчас.
Стоявший рядом Шаминский снова вытянув шею:
– Каких канареек? Каких канареек, Слава?
– Да не Слава я. Васей меня зовут, еб…