— Все равно непонятно, почему он гонялся за вами, как потерявшийся щенок, вместо того, чтобы просто прийти к вам в контору.
— Непонятно, — согласился я.
— Вы можете это объяснить?
— Нет. Пожалуй, не могу.
— А вы попробуйте.
— Повторяю еще раз. Он не решался обратиться ко мне. Ждал подходящего случая. И случай представился, когда я сам заговорил с ним.
— Это слишком простое объяснение, — сказал Бриз. — До смешного простое.
— Очень может быть.
— И в результате короткого разговора в холле гостиницы он приглашает вас — совершенно незнакомого человека — к себе домой и даже дает ключ от своей квартиры. Только потому, что хочет поговорить с вами?
— Да.
— Почему было не поговорить прямо в гостинице?
— Я торопился.
— Деловое свидание?
Я кивнул.
— Понятно. На кого вы работаете?
Я покачал головой и ничего не ответил.
— Убит человек. Вы должны сказать.
Я опять покачал головой. Он слегка покраснел.
— Должны, понимаете, — строго сказал он.
— Простите, Бриз, но, судя по тому, как складываются дела, я в этом не убежден.
— Сами знаете, я могу задержать вас, как главного свидетеля, — небрежно сказал он.
— На каком основании?
— А на том основании, что вы первым нашли тело, что здешнему управляющему назвались чужим именем и вдобавок толком не рассказываете о ваших отношениях с убитым.
— Так вы собираетесь задержать меня?
— У вас есть адвокат? — он кисло улыбнулся.
— Я знаю нескольких адвокатов. Но своего адвоката у меня нет.
— Вы знаете лично кого-нибудь из комиссаров полиции?
— Ни одного. То есть с тремя из них я разговаривал, но они вряд ли помнят меня.
— Но в мэрии-то вас должны знать?
— Может, и должны, но не знают.
— Где-то же у вас есть знакомые, правда? — в его голосе послышалось искреннее удивление.
— Есть один приятель в ведомстве шерифа, но к нему я не хотел бы обращаться.
— Почему? — он поднял брови. — Вам могут понадобиться влиятельные друзья. Рекомендация от наших людей никогда не повредит.
— У нас с ним не деловые отношения, — сказал я. — Я на нем верхом не езжу. Если меня посадят, ему тоже не поздоровится.
— Как насчет уголовной полиции?
— Там я знаю Ренделла. Если он еще не ушел из Главного управления. Когда-то мы с ним недолго занимались одним делом. Но большой любви он ко мне не испытывает.
Бриз вздохнул и, пошевелив ногой, зашуршал газетами, которые сбросил на пол:
— Вы это честно или дурака валяете? Насчет того, что высокопоставленных знакомых нет?
— Честно, — ответил я. — Хотя я и не прочь повалять дурака.
— Вот и глупо.
— Вот и нет.
Большой веснушчатой рукой Бриз обхватил подбородок. Когда он отнял руку, на щеках от пальцев остались красные пятна. Я видел, как они постепенно исчезают.
— Шли бы лучше домой. Только работать мешаете, — сердито сказал он.
Я встал, кивнул и направился к двери.
— Дайте ваш домашний адрес, — сказал Бриз мне вдогонку.
Переписал его и мрачно сказал:
— Идите. Из города не выезжать. Нам понадобятся ваши показания — возможно, сегодня же вечером.
Я вышел. На площадке стояли два полицейских в форме. Дверь напротив была открыта: в квартире до сих пор снимали отпечатки пальцев. Внизу, в противоположных концах коридора, маячило еще двое полицейских. Рыжего не было. Я вышел на улицу. От тротуара отъезжала «скорая помощь». По обеим сторонам улицы собралась кучка людей — меньше, чем бывает обычно в таких случаях.
Я пошел по тротуару. Какой-то тип схватил меня за плечо и спросил:
— Что там стряслось, приятель?
Не ответив и даже не посмотрев на него, я стряхнул его руку и пошел к машине.
12
Было без четверти семь, когда я ввалился к себе в контору, щелкнул выключателем и подобрал с пола листок бумаги. Извещение с почты о том, что на мое имя пришла посылка, которую по моему звонку доставят в любое время дня и ночи. Я положил извещение на стол, стянул пиджак и открыл окна. Вынул из нижнего ящика початую бутылку и отхлебнул из нее, задержав виски на языке. Потом, держа холодную бутылку за горлышко, сел и представил себя в роли полицейского сыщика: не надо волноваться, даже если нашел гору трупов; не надо украдкой протирать ручки дверей; не надо каждый раз прикидывать, когда говорить, не навредив при этом клиенту, а когда молчать, не навредив еще больше себе самому. Нет, такая работа не по мне.