Я стоял у двери. Ждал, пока она допьет портвейн, поставит бокал на столик и опять наполнит его. Приложила к губам носовой платок. И заговорила. Твердым низким голосом человека, с которым шутки плохи.
— Садитесь, мистер Марло. Пожалуйста, не закуривайте. У меня астма.
Я сел в плетеное кресло-качалку и спрятал сигарету, которую так и не успел зажечь, в нагрудный карман, за носовой платок.
— Я никогда не имела дело с частными детективами, мистер Марло. И ничего о них не знаю. Ваши поручители меня устраивают. Сколько вы берете?
— За что, миссис Мердок?
— Дело, разумеется, сугубо конфиденциальное. Полиция не должна иметь к нему никакого отношения. В противном случае я вызвала бы полицию, а не вас.
— Я беру двадцать пять долларов в день, миссис Мердок. Плюс расходы, естественно.
— Немало. Вы, наверное, много зарабатываете? — она отпила из бокала. — Не люблю портвейн в жару. Правда, никто мне его и не предлагал.
— Нет, — сказал я. — Не много. Впрочем, вы можете найти детектива за любую цену, как и адвоката. Или дантиста. Я ведь не организация. Я работаю один и несколько дел одновременно не веду. Я рискую, иногда сильно рискую, а иногда сижу без работы. Нет, по-моему, двадцать пять долларов в день не так уж много.
— Понятно. А что вы называете расходами?
— Набираются всякие мелочи. Никогда не знаешь заранее.
— Хотелось бы все-таки знать, — ядовито сказала она.
— Узнаете. Все вам распишу черным по белому. Если мой счет вас не устроит, у вас будет возможность его опротестовать.
— А на какой аванс вы рассчитываете?
— Ста долларов будет достаточно.
— Еще бы, — сказала она, допила бокал и тут же, даже не вытирая рот, опять наполнила его до краев.
С людьми вашего положения, миссис Мердок, я вполне могу обойтись и без аванса.
— Мистер Марло, — сказала она, — я женщина решительная, но не советую идти у меня на поводу. Какой мне от вас тогда прок?
Я спорить не стал.
Она вдруг засмеялась и рыгнула. Очаровательная, легкая отрыжка, совершенно естественная и непринужденная.
— Астма, — небрежно пояснила она. — Портвейн для меня лекарство. Потому и вам не предлагаю.
Я закинул ногу на ногу. Ее астме, надо полагать, такая поза не повредит.
— Деньги, — сказала она, — не самое главное. Женщина в моем положении всегда переплачивает, и я уже давно смирилась с этим. Остается надеяться, что вы заслужите свой гонорар. Так вот. У меня украли одну вещь, которая представляет значительную ценность. Я хочу вернуть эту вещь, и более того, я не хочу никаких арестов. Дело в том, что вор является членом моей семьи.
Покрутила бокал в толстых пальцах и загадочно улыбнулась в тусклом свете темной комнаты.
— Моя невестка, — пояснила она. — Прелестное создание, но палец ей в рот не клади.
Взглянула на меня с неожиданным блеском в глазах:
— Сын у меня совершенный болван, но я к нему очень привязана. Примерно год назад он, как последний идиот, женился без моего согласия. С его стороны это было глупо, потому что он абсолютно не в состоянии содержать семью и у него нет денег, кроме тех, что даю ему я, а я человек неширокий. Девица, которую он выбрал, вернее, которая выбрала его, — певичка из ночного клуба. Зовут ее Линда Конквест. Они жили здесь, в этом доме. Мы не ссорились, потому что я не допускаю, чтобы со мной ссорились в моем собственном доме, но отношения у нас не сложились. Я оплачивала их расходы, подарила каждому по машине, давала невестке кое-какие деньги на тряпки и прочее. Ей явно надоела такая жизнь. Ей явно надоел мой сын. Он и мне надоел. Так или иначе, с неделю назад она ни с того ни с сего уехала, не оставив адреса и не попрощавшись.
Закашлялась, пошарила в поисках платка и высморкалась.
— Пропала монета, — продолжала она. — Редкая золотая монета, называется дублон Брешера. Гордость коллекции моего мужа. Я-то к монетам совершенно равнодушна, а он был на них помешан. С тех пор как он умер четыре года назад, я храню его коллекцию в полной неприкосновенности. Она находится наверху, в запертой комнате, в нескольких несгораемых шкафах. Коллекция застрахована, но я еще не заявила о пропаже. Мне бы очень не хотелось предавать дело огласке. Монету взяла Линда, я в этом совершенно уверена. Говорят, она стоит больше десяти тысяч долларов. Редкий экземпляр.