Наступила гнетущая, гулкая, как на морозе, тишина, потом раздался истошный вопль, перешедший в горькие рыдания.
Потом сдавленный от бешенства мужской голос сказал:
— Неубедительно получилось. Попробуй еще разок.
— Господи, это Луис! Он мертв! — воскликнул женский голос.
— Может, я ошибаюсь, но, по-моему, ты опять переигрываешь, — сказал мужской голос.
— Господи! Он мертв, Алекс! Сделай что-нибудь, ради бога! Сделай же что-нибудь!
— Да, — грубым, сдавленным голосом ответил Морни, — надо бы. Не мешало бы и с тобой поступить так же. Кровь пустить. Чтоб сдохла, как он. Впрочем, это ни к чему. Ты от него и так не отличаешься. Такая же падаль. Замужем всего восемь месяцев, а уже спуталась с этим дерьмом. Черт меня дернул жениться на потаскухе!
Он перешел на крик.
Женщина опять всхлипнула.
— Перестань выть, — грубо оборвал ее Морни. — Как будто не знаешь, зачем я привез тебя. Не валяй дурака. За тобой следят уже несколько недель. Ты была у него вчера вечером. Я сегодня уже приезжал сюда. Все видел. Твою помаду на сигаретах, стакан, из которого ты пила. Воображаю, как ты сидела на ручке его кресла, как перебирала его сальные волосы, а потом, когда он еще урчал от удовольствия, вдруг взяла и пустила ему пулю в голову. Зачем?
— О Алекс, дорогой, не говори таких ужасных вещей.
— Ты прямо как Лилиан Гиш. Точная копия. Перестань ломать комедию, детка. Я должен знать, как себя вести. Зачем, думаешь, я сюда приехал? На тебя-то мне теперь наплевать. Абсолютно наплевать. Убила, красавица, — сама и выпутывайся. А я о себе позаботиться должен. О своей репутации, о своем деле. Ты хоть пистолет вытерла?
Тишина. Потом звук удара. Женщина зарыдала. Обижена, оскорблена. До глубины души. Неплохо сыграно.
— Слушай, ангел мой, — рявкнул Морни. — Брось прикидываться. Я сам в кино играл. Меня не проведешь. Кончай. Выкладывай, как было дело, если не хочешь, чтоб я тебя оттаскал за волосы по всей комнате. Говори — вытерла пистолет?
Вдруг она рассмеялась. Неестественно, но звонко, заразительно. Потом, так же неожиданно, перестала смеяться.
— Да, — ответила она.
— И стакан тоже вытерла?
— Да, — теперь она говорила очень тихо, спокойно.
— Поставила его отпечатки пальцев на пистолете?
— Да.
Пауза. Он задумался.
— На это, боюсь, они не клюнут, — сказал он наконец. — Практически невозможно оставить на пистолете отпечатки пальцев мертвеца так, чтобы это не бросалось в глаза. Впрочем, по-всякому бывает. Что ты еще вытерла?
— Больше ничего. О Алекс, пожалуйста, не будь таким грубым.
— Заткнись. Покажи, как ты его кокнула, как стояла, как держала пистолет.
Она не пошевелилась.
— За отпечатки не бойся. Будут и другие. Получше твоих.
Она медленно двинулась к портьере, и я ее увидел. Бледно-зеленые габардиновые брюки, коричневая куртка свободного покроя с вышивкой, ярко-красная без полей шляпка с брошкой в виде золотой змейки. Лицо залито слезами.
— Подними пистолет! — заорал на нее Морни. — Показывай!
Она нагнулась под стул, подняла пистолет, обнажила зубы.
Через щель между портьерами направила пистолет в комнату, в сторону двери.
Морни не сдвинулся с места, не издал ни звука.
Рука блондинки задрожала, пистолет запрыгал в воздухе. У нее тряслись губы, рука упала.
— Не могу, — выдохнула она. — Хотела выстрелить в тебя, но не могу.
Морни быстро шагнул к портьере, оттолкнул блондинку и ногой отбросил пистолет примерно туда, где он и лежал.
— Все равно ты не могла бы выстрелить, — хрипло сказал он. — Не могла. Смотри.
Он выхватил носовой платок и, нагнувшись, опять поднял пистолет. Нажал на что-то, и затвор открылся. Сунул правую руку в карман, потом, перебирая кончиками пальцев по металлу, стал крутить в руке патрон. Потом загнал его в цилиндр. Еще четыре раза повторил ту же операцию, захлопнул затвор, затем снова открыл его и повернул до определенного положения. Положил пистолет на пол, оторвал от него руку с носовым платком и выпрямился.
— Ты не могла в меня выстрелить, — хмыкнул он, — потому что в пистолете был только один пустой патрон. Сейчас он опять заряжен. Цилиндры на месте. Из пистолета стреляли один раз. И теперь на нем твои отпечатки пальцев.
Блондинка молча смотрела на него измученными глазами.
— Забыл сказать тебе, — мягко добавил он, — что я протер пистолет. Хотел, чтобы на нем обязательно были твои отпечатки пальцев. Они и так были, я уверен, но теперь знаю точно. Понятно?
— Ты меня выдашь? — тихо спросила блондинка.
Он стоял ко мне спиной. Темный костюм. Надвинутая на глаза фетровая шляпа. Из-за нее я не видел лица. Зато живо представил себе улыбочку, с какой он произнес: