— Конечно.
— Я лежу на вашей постели?
— Ничего страшного. Она не кусается.
— Я не боюсь, — маленькая ручка скользнула ко мне по одеялу и легла ладонью вверх, ожидая пожатия. Я сжал ее. — Вас я не боюсь. Женщины могут вас не бояться, правда?
— Спасибо за комплимент.
Ее глаза улыбнулись, потом опять погасли.
— Я соврала вам, — тихо сказала она. — Я… я никого не убивала.
— Знаю. Я был там. Неважно. Не думайте об этом.
— О неприятном всегда советуют не думать. А все равно думаешь. Глупые какие-то советы.
— Значит, я глупый, — я сделал вид, что обиделся. — Может, еще поспите?
Она повернула голову и заглянула мне в глаза. Не выпуская ее руки, я сел на край кровати.
— Сюда явится полиция? — спросила она.
— Нет. Вы разочарованы?
Она нахмурилась:
— Должно быть, вы считаете меня ужасной дурой.
— Возможно.
У нее на глазах навернулись слезы, скользнули по ресницам и медленно поползли по щекам.
— Миссис Мердок знает, где я?
— Пока нет. Сейчас поеду к ней и расскажу.
— Вы… все ей расскажите?
— Ну да, а что?
Мерл отвернулась.
— Она поймет, — тихо проговорила девушка. — Она-то знает, что я наделала восемь лет назад. Боже, что я натворила!
— Конечно, знает. Стала бы она столько лет платить Венниеру.
— Какой ужас! — она выдернула руку, которую я держал, другую вынула из-под одеяла, сцепила их. — Жаль, что вы узнали об этом. Очень жаль. Никто не знал, кроме миссис Мердок. Даже родители. Лучше бы вы не знали.
На пороге появилась медсестра и неодобрительно посмотрела на меня:
— Мистер Марло, ей нельзя разговаривать. Вам вообще лучше уйти.
— Послушайте, мисс Лимингтон, я знаю эту девушку уже два дня, а вы всего два часа. Ей это только полезно.
— У нее опять может быть… приступ, — возразила она, старательно пряча глаза.
— Что ж, пусть лучше у нее будет приступ сейчас, пока вы здесь. Пойдите на кухню и пропустите стаканчик.
— Я не пью на работе, — холодно сказала она. — Кроме того, от меня будет пахнуть спиртным.
— В данный момент вы работаете на меня. А я требую, чтобы мои подчиненные время от времени выпивали. Кроме того, если за хорошим обедом вы и позволите себе рюмку-другую, от вас никогда не будет пахнуть спиртным.
Она прыснула и вышла из комнаты. Мерл слушала нас с некоторой досадой, как будто во время очень серьезной пьесы разыгрывается легкомысленная интермедия.
— Я хочу вам все рассказать, — заговорила она срывающимся голосом. — Я…
Я перегнулся на кровати и накрыл ее стиснутые руки своей громадной лапой:
— Бросьте. И так знаю. Марло все знает — кроме того, как устроиться в жизни. Не в деньгах счастье. Сейчас спите, а завтра отвезу вас в Вичиту — к родителям. За счет миссис Мердок.
— Как это благородно с ее стороны! — воскликнула она. Глаза широко раскрылись и заблестели. — Впрочем, она всегда удивительно ко мне относилась.
Я поднялся с кровати.
— Она вообще удивительная женщина, — сказал я, усмехнувшись. — Каких мало. Сейчас поеду к ней, и мы чудесно проведем время за чашкой чаю. А если вы сейчас же не заснете, я не разрешу вам больше признаваться в убийствах, так и знайте.
— Вы ужасный человек, — сказала она. — Не люблю вас. — Отвернулась, спрятала руки под одеяло и закрыла глаза.
Я пошел к двери. Перед тем как выйти, обернулся и мельком взглянул на нее. Смотрит на меня, приоткрыв один глаз. Я нахмурился, и глаз тут же закрылся.
Вернулся в гостиную, так же грозно взглянул на мисс Лимингтон и вышел с чемоданом в руке.
Поехал на бульвар Санта-Моника. Ломбард еще был открыт. Старый еврей в высокой черной ермолке явно удивился, что я смог так скоро выкупить монету из заклада. Я заверил его, что в Голливуде и не такое бывает.
Он достал из сейфа конверт, вскрыл его, взял у меня деньги и закладную квитанцию и выложил из конверта на ладонь блестящую золотую монету.
— С такой монеткой жаль расставаться, — сказал он. — Какая работа, нет, вы подумайте, какая работа!
— На двадцать долларов потянет, — сказал я.
Он пожал плечами, улыбнулся, я спрятал монету в карман и пожелал ему спокойной ночи.
32
На лужайке перед домом раскинулась белая простыня лунного света, и только под кедром трава отливала черным бархатом. В двух нижних окнах и одном наверху горел свет. Я поднялся по неровным ступенькам и позвонил.
На негритенка даже не взглянул. Не стал трепать его по голове. Шутка приелась.
Дверь открыла неизвестная мне женщина с красным лицом и белыми волосами.