Водитель говорит мне:
– И ты тут работаешь? В УКК целую неделю во все щели заглядывали безрезультатно, а ты пару раз стукнул, и всё!
– Надо знать, где стучать!
Почти как у Капицы.
Л. Вихко.
Возвращаюсь к работе в Турине. После проверки и подписания чертежа решётки облицовки радиатора он был отправлен на ВАЗ и на ДААЗ.
Но вскоре мы получили с ДААЗа телеграмму, что из-за своих габаритов эта решётка не проходит в линии гальванизации для её хромирования. Даазовцы просили расчленить её на две или три части.
Наше обращение на ФИАТ по этому вопросу нашло понимание, и нам представили новые чертежи – правой и левой половинок решётки. Эти две части перед их установкой на автомобиль надо было сначала соединить винтами между собой.
Но это увеличивало трудоёмкость сборки автомобиля и не давало уверенности, что данное крепление не ослабнет во время движения.
Я попросил конструкторов ФИАТа, чтобы они это решение пересмотрели. Мотивировал это тем, что в случае ослабления крепления придётся снимать всю решётку, подтягивать винты, а затем вновь устанавливать всё на место.
Итальянцы уточнили: «Так Вы имеете в виду ослабление крепления деталей между собой?». Я говорю: «Да, так». Тогда ведущий конструктор г-н Мастраццо говорит: «Послушайте, а если ослабнет крепление колеса?». Стало понятно, что разговор уводят в сторону. Я отвечаю: «Это неважно».
Трижды он повторил свой вопрос, нажимая на слово «колесо», и трижды я ответил: «Неважно». Он недоумённо спросил: «А почему?». Я ответил: «Потому, что я – кузовщик, и для меня важнее всего детали кузова, а колесо – это совсем не кузов».
Невозможно описать восторг фиатовца, он убежал в другую часть бюро и оттуда послышался громкий хохот. Так он бегал по всему бюро и говорил: «Послушайте, что сказал этот русский!». Уж очень итальянцы любят шутку. Крепление деталей они всё же переделали.
Вскоре принесли на подпись чертежи заводского знака для автомобиля 2103. Итальянцам очень понравилась разработка наших дизайнеров – графика ладьи на знаке 2101 (они называют ладью «барка»). Для 2103 они предусмотрели заводской знак увеличенных размеров и поэтому вытянули парус ладьи вверх.
По моим понятиям, форму ладьи они испортили, но спорить не стал, так как в Турине наших дизайнеров в тот момент не было. Подумал тогда, что если им это тоже не понравится, то они пришлют на ФИАТ свои предложения. Но ничего, знак на 2103 пошёл, его изменили только на 2106.
Однажды конструкторы ФИАТа показали на вертикальном плазе (давняя мечта иметь такой у нас!) контуры автомобиля 2103 с кузовом «универсал».
Они объяснили, что у них вызывает большое затруднение проектирование молдинга на боковине, поскольку из-за изменения высоты положения крышки горловины бензобака молдинг приходится непосредственно на линию разъёма этой крышки.
Я об этом автомобиле раньше не слышал и обещал итальянцам, что постараюсь всё выяснить. На следующий день в нашем офисе на Сан-Карло проходило совещание руководства ФИАТ с Поляковым.
Среди других вопросов зашёл разговор об автомобиле 2103 «универсал». Поляков спрашивает меня: «А зачем этот автомобиль?». Я ответил, что не знаю. Поляков сказал, что такой автомобиль ВАЗу не нужен. Итальянцы с облегчением вздохнули[3].
При сборке первого автомобиля 2103 на конвейере ВАЗа А. Житков сказал мне: «Пойдите, посмотрите, почему не монтируется щиток с приборами».
Я впервые взял в руки этот узел, подсоединил к приборам колодки с проводами, выходящими из панели приборов, и стал буквально впихивать щиток в панель. Жгуты проводов толстенные, плохо гнутся и не лезут в окно панели – не хватает моих двух рук. Кое-как втиснул щиток приборов и закрепил.
Всё это время, пока я возился, группа рабочих-сборщиков шла рядом с кузовом по конвейеру. Я сказал им: «Всё!», но они говорят: «А посмотри, как далеко ты проехал по конвейеру». Я ответил: «Но ведь это только первый раз, дальше сами руки подскажут, как смонтировать проще и быстрее».
А сейчас думаю, почему не сказал Житкову, что это вопрос не мой, а электриков? Время, что ли, такое было, когда всё хотелось сделать самому?
При продвижении кузова по конвейеру выяснилось, что не монтируется ручка стеклоподъёмника двери. Очевидно, фиатовцы забыли, что ручка новая, не как на автомобиле 2101, а облицовка осталась от 2101. Мы сказали об этом г-ну Санти, конструктору ФИАТа (итальянцы тогда работали в офисе на ул. Гагарина).
Вечером он звонит и говорит, что всё верно, только эту облицовку надо ставить не как на 2101, а с переворотом. Я не поверил, посмотрел в чертёж и убедился, что он прав, Ох, и стыдно мне стало!
Как-то Житков в цехе сборки сидений обратил моё внимание, что операция подтяжки обивки к спинке сиденья очень трудоёмкая – надо было протащить сквозь отверстия в спинке 6 верёвочек и завязать их за пружины спинки. Я ответил, что иначе нельзя обеспечить красивый рельеф на обивке.
Панель приборов и салон ВАЗ-2103.
Задние фонари на 2103 были крупными, хорошо различимыми. Указатель поворота сначала располагался вверху фонаря, затем, уже в ходе производства, по технологическим причинам был перенесён вниз (как на снимке).
Фонари от 2103 были использованы на образцах третьей серии «Нивы».
Подошла большая группа рабочих, все стали слушать, как начальство ругает конструктора за то, что он не думает о труде рабочих. Мне стало стыдно за этот спектакль, и возражать я перестал. Эти верёвочки позднее были всё же аннулированы, отчего рельефы обивки, конечно, лучше не стали.
Однажды Житков сказал мне, что на автомобиле 2103 при езде в тёмное время подсвеченный циферблат часов отражается в ветровом стекле, мешая водителю. Он спросил: «Вы видели это в автомобиле?». Я ответил, что не видел и что за рулём 2103 никогда не ездил. Он говорит: «Тогда поездите и посмотрите».
Хорошо сказать, а где взять машину? Решил идти по пути Житкова и поручил нашему конструктору Борису Янчукову (работал у нас такой) выяснить этот вопрос.
Он спрашивает: «А кто меня повезёт, да ещё в вечернее время?». Я ответил, что ехать никуда не надо, а нужно просто посидеть на месте водителя.
Он сходил к испытателям, возвратился и говорит, что у кузовщиков есть автомобиль 2103, но без аккумулятора, да ещё там так светло, что никакого отражения в стекле не увидишь. Я сказал ему, что это всё элементарно – надо просто взять на время аккумулятор с другой машины, а сам автомобиль для создания темноты накрыть брезентом.
Так и сделали (испытатели при этом изрядно позабавились, устраивая конструктору «тёмную»). В темноте всё подтвердилось – часы в стекле отражались довольно явственно.
Встал вопрос – что делать? Углубить часы в панель приборов? Но это дорого. Изменить наклон часов? Тоже дорого. Решили ввести козырёк вокруг часов, а чтобы избежать травмы головы при случайном ударе о козырёк, сделать его из резины.
Изготовили опытные детали, поставили на автомобиль. Всё в порядке. Не знаю, по какой причине, но этот козырёк в производство так и не пошёл.
Когда шла приёмка документации по автомобилю 21032 (с правым рулём), наш начальник бюро Л. Мурашов как раз находился в Турине. Он предложил конструкторам ФИАТа внести изменение в чертёж панели приборов для того, чтобы использовать консоль панели 2103 (в их варианте консоль для «правого руля» была новой, т.е. оригинальной).
Конструкторы согласились, но сказали, что мастер-модель на панель приборов 21032 почти готова и что надо получить согласие фирмы, её изготавливавшей, на внесение изменений.
Мурашов поехал на эту фирму и объяснил мастеру своё предложение. Мастер ответил, что это очень трудоёмкая работа, которую придётся делать очень долго.