А самым трудным условием конкурса молодых талантов, гениальных кандидатов на места Эдисона, Фарадея, Иоффе, Молчанова, Ферсмана и других было задание найти новый материал для оболочки, какой позволил бы без риска разрыва подниматься на высоты, превышающие 40.000 метров.
И Инна изобрела новое средство для высотного прыжка…
— Я предлагаю сделать металлическую оболочку, — сказала девушка — молодой физик, видя, как бессильно бьется наука над вопросом, из какого материала изготовить оболочку стратостатов, чтобы она могла раздуваться в тысячи раз лучше и надежнее резины и различных каучуконосных тканей.
Недруги встретили ее недоумением и смехом.
— Какая чушь!.. Какое безумие!..
— Я с такой оболочкой, осмелюсь заявить, не полечу.
— Закажите для нее оболочку из чугуна, — сказал один тугодум, консультант заложенного для постройки «Комсомола-1».
И только спокойствие и выдержанность Линецкого, старика, который видывал революции в физике, спасли от немедленного позора Инну Шевченко, пылавшую новой идеей.
— Я предлагаю совершить полет в мировые сферы на оболочке из золотой ткани с небольшой примесью серебра и меди.
Линецкий мгновенно поставил опыты, и все утверждения удивительно смелой девушки-ученого оправдались. Один грамм золота растягивался в нить длиной 2 километра и при этой длине выдерживал нагрузку в 62 килограмма, что подтвердило расчеты Инны Шевченко — дать на 42 килограмма золотой ткани две тонны шестьсот четыре килограмма полезной нагрузки при коэффициенте 1 х 62.000. Таким образом, золото побило резину всеми своими свойствами — и тягучестью, и ковкостью, и легкостью.
И вот сегодня она летит на своем детище.
3
Стрелка наползает на цифру 22.000 метров. Инна сидит за камерой Вильсона, усовершенствованной Линецким, и, напрягая зрение, подсчитывает колебания струны, которую бомбардируют космические лучи. В эту минуту она обозначает на диаграмме широкую ступень, где временно прекращается рост количества космических лучей.
Такие ступени повторяются закономерно и устойчиво.
Патетическая печаль ложится на ее лицо. На одной из таких ступеней погибли герои высоты — Федосеенко, Васенко и Усыскин.[2]
Черная мысль не вяжется с ее солнечной работой. А работа кажется ей такой красивой и идеальной на этой несравненной высоте. Работать — это означает сидеть, склонившись над тонкой аппаратурой, созданной коллективом изобретателей, и следить за тончайшими движениями эфирной материи. Это означает — смотреть на беленький волосок стальной струны и считать, считать удары таинственных лучей. Волосок вздрагивает все чаще и чаще, и ты считаешь уже не сотнями на кубический сантиметр, а тысячами. Здесь, в поднебесье, гораздо гуще электрический улов протонов и нейтронов. Возникает вопрос: кто они, эти мигающие электроны? Какой рыболовной сетью выловить их богатство? Великие мысли в голове нанизываются на слова, прорастают образами, изначально фантастическими, но реальными в своей основе.
Между тем земля то и дело отзывается, и радиоволны плещутся у высот и низин.
Звенит Земля, гремит Земля, говорит Земля.
Радиограмма номер шесть:
«Стратостат» Комсомол-1 «Красину, Мурзаеву и Шевченко.
Горячо приветствуем бойцов советской науки и техники, смело штурмующих стратосферу. Уверены, что ваш полет обогатит нашу науку новыми открытиями.
Вы, внизу, прикованы к приемнику и слышите высотные звуки радиозвонов. Экран кипит огнями изображений. Вы постоянно в курсе работ всех трех стратонавтов. Вы видите мягкие тени на лице Инны, которая склонилась над камерой. Свет падает на нее сверху от золотого шара и золотит ее синий комбинезон. Вы замечаете небольшой беспорядок в ее костюме и ваша рука тянется поправить пояс комбинезона, зацепившийся в суетливой работе за угол стола, где Красин ведет свой дневник. Даже локон волос, выбившийся из шлема, вы готовы заправить на место.
Мурзаев записывает текст радиограммы, и вы слышите скрип пера под его рукой. Вот он встает, и весь СССР видит лицо с хитроватой улыбкой. Оно позолочено высотными лучами и потому тени на морщинах лица приобретают багровый оттенок. Мурзаев поднимает брови.
2
Экипаж стратостата «Осоавиахим-1», погибший в катастрофе 30 января 1934 г. (Прим. перев.).