Гермиона любила уединение. У неё всегда была такая склонность, и она только усилилась, когда ей пришлось делить комнату с двумя другими девочками, которым было далеко до спокойствия и тишины. Она, наконец, привыкла к своей независимости. Ей это нравилось. И сдаваться она не собиралась.
Она очень хотела сказать пару ласковых Грюму, как только увидит его в следующий раз.
Учитывая, как много всякого из «прошлого» преследовало её до сих пор, меньше всего она ждала подставы от той пары дней, когда она помогала Забини с Трансфигурацией. Ладно, полтора дня, если быть точной. Ей даже немного было жалкоБлейза. То, что Грюм был его наставником, пожалуй, могло сделать его слегка… безумным. Она бы ничуть не удивилась, если бы после общения с Аластором, Забини превратился в антисоциального, параноидального безумца. На самом деле, ей казалось, что он уже вот почти.
Когда она вернулась, Живоглот обиженно восседал на диване. Она пристально посмотрела на него.
— Любезничаешь с врагом? — спросила она. — А как же верность, Живоглот?
Он издал низкий, сопящий звук и подвинулся, чтобы дать ей место. Она вздохнула и села. Через какое-то время она обнаружила у себя на коленях абсолютно довольного жизнью кота.
***
Возможно, он зашёл слишком далеко.
Совсем чуть-чуть.
Грюм велел ему удивить её — вывести из состояния покоя.
— У тебя это хорошо получается, — говорил он. И Блейз сделал всё возможное (хотя нет, не всё, потому что иначе она бы плакала). И… да, всё это немного вышло из-под контроля.
Однако он чувствовал себя оправданным. Гермиона Грейнджер показала ему, и даже не единожды, что она полная дура. О, в вопросе академических знаний ей всё ещё не было равных, учитывая её работу, но если поставить её в пару с менее честным противником, она обречена. Справедливости нет места в борьбе за жизнь. Обычная порядочность была не излишней, а опасной. А уделять внимание светским любезностям… И того хуже.
Справедливости ради, Грюм сказал, что в своё время она получила не одну угрозу. Что, как правило, использовалось для того, чтобы заставить всё выглядеть менее внушительно. Но в этом и была серьёзная разница, что-то, что она, казалось, упустила.
Война ещё не закончилась.
Большинство людей думало наоборот. Они заметили отсутствие тёмных меток на небе, они праздновали смерть Волан-де-Морта, а потом вернулись к привычному образу жизни. Но всё было гораздо сложнее. Грюм объяснил свою точку зрения, и Блейз не мог не согласиться с ним.
Лишившись лидера, который гнал их вперёд с маниакальным фанатизмом, Пожиратели Смерти исчезли, ушли в подполье, выжидая нужного момента. Лучшим доказательством тому было то, что некоторые из высших чинов создали своего рода комитет, менее строгий чем тот, что был при Волан-де-Морте, но с иллюзией демократии. Было бы легко шагнуть в эту внезапную бездну под названием «власть». Пожиратели были напуганы смертью своего бессмертного руководителя, и нуждались в твёрдой руке.
Поэтому-то они и попрятались, словно крысы, ждали, что люди расслабятся. Это не значило, что они перестали убивать и контролировать людей. Просто они стали делать это менее заметно. Многие из «естественных смертей», на которые его посылали, имели все признаки плохо скрытого отравления. Грюм выделил эти убийства из списка всех остальных, чем окончательно укрепил уважение Блейза к себе.
Однако их не столько волновал вопрос «Что они сделали?». Им было интересно, что они собирались сделать.
В конце концов, сказал Грюм. Им придётся снова вылезти на поверхность. Такова природа войны. Но они захотят сделать это с шумом и сделать так, чтобы это перекрыло все их прошлые неудачи.
Что может быть лучше, чем искалеченное тело Гермионы Грейнджер? Чем не фурор?
Вот почему Блейз Забини следил за ней по пути на работу, слегка изменив свою внешность с помощью заклинания.
— Доброе утро, — сказал какой-то мужчина, пройдя мимо. Он не назвал его по имени, потому что не знал его. Ощущение близости было абсолютно фальшивым. Мужчине потребовалось время, чтобы понять, кого ему напоминает Блейз, но вскоре он сдался. Забини коротко кивнул в ответ, как будто ничего не заметил, и продолжил подниматься по ступеням библиотеки.
Чёртовы вещи. Их было ужасно много.
Сегодня Гермиона сама несла огромную сумку с книгами, направляясь наверх. Некоторые вещи не меняются. На самом деле, её сумка была в кошмарном состоянии, Блейз даже мог подумать, что именно эта сумка была у неё на шестом курсе. Нет, это глупо. Глядя на её груз, можно было подумать, что она таскает такие сумки по крайней мере раз в год. Она определённо точно была книжным червём, и даже не в обычном, забавном смысле этого слова. Гермиона Грейнджер пожирала книги. Она, наверное, только в прошлую пятницу просмотрела эту кучу фолиантов.
Блейз вздохнул, открывая двойные двери. Его мысли становились странными, набирали громоздкие обороты. Возможно, причиной этому было то, что ему не приходилось так долго сосредотачиваться на одной миссии. Строго говоря, он должен был оставаться рядом с Грейнджер до тех пор, пока не поступит другой приказ. И к нему, как к протеже Аластора Грюма, это относилось вдвойне. На практике, однако, мысливсегда блуждали.
— Я же говорил. У тебя чертовски скучная жизнь, — пробормотал он за спиной Гермионы. Она никак не отреагировала. Она и не должна была.
Он вздохнул и направился к дальнему, скрытому от посторонних глаз столику, устроился поудобнее и приготовился к долгому дню.
***
Гермиона могла бы стать кем угодно, если бы захотела. Несмотря на то, что Скримджер и Гарри были в довольно плохих отношениях, ей предложили несколько должностей среднего уровня в Министерстве. Исследовательские отделы проявили особый интерес, и Департамент тайн беспрецедентным образом предложил ей место консультанта по контракту. Однако в конце концов она перегорела. Гермиона написала ответ в Министерство в вежливо-извиняющейся форме; в отдел тайн она отправила более искреннее письмо, в котором намекала, что, возможно, воспользуется их предложением в течение года, если для неё всё ещё будет место.
Тем временем её инстинкты вели её в другую сторону. Туда, где была библиотека, которая нуждалась в ней.
Библиотека Хаггарда была самой большой библиотекой в Лондоне. И единственная магическая библиотека. К её (правда, странному) восторгу. Она абсолютно неорганизованной.
С тех пор как её взяли туда на работу, она провела много часов, вытирая пыль с полок, переставляя книги и обновляя картотечный каталог. Её предшественники предпочитали использовать классические модели библиотечных картотек — те, что гласили «пока библиотекарь знает, что и где находится, всё прекрасно». Она же так не считала. Не прошло и недели, как Гермиона выудила непонятную систему организации, которая использовалась в Александрийсклй библиотеке (той самой, которую маглы так и не увидели). Её немногочисленные соотечественники казались обеспокоенными внезапной переменой, но ничего не говорили — Ордена Мерлина не позволял. Что касается её самой, то она даже не могла вспомнить, какой урок ей давали.
Гермиона, конечно, всё ещё находилась в процессе реорганизации. Это была настоящая библиотека. Однако она обожала постоянное ощущение прогресса и возможность просмотреть коллекцию в поисках интересных томов; иногда её ошеломляли вещи, которые здесь можно было отыскать.