Зал рассмеялся и зааплодировал. Лектор убрал свои записи в кожаную папку, которую почтительно принял от него молодой человек в темно-синем.
Артур не увиделся с ним после лекции. Портера умыкнули профессора, которым не хотелось, чтобы реплики из зала продолжались, а заседание обернулось политическим собранием. Портер ужинал с деканом и несколькими преподавателями, отобранными из числа редких республиканцев в университете, в целом придерживающемся демократической направленности. Артур пожалел, что не смог обменяться с ним парой слов, но вмешательство атлетически сложенного молодого человека в темно-синем костюме и место, отведенное ему в первом ряду, убедили его в том, что Портер все помнит, но хочет, чтобы их встречи происходили по его инициативе. Продолжение последует в нужное время. Половина первой четверти уже прошла. Хотя Артур бегло говорил по-английски, порой он терялся. По эту сторону Атлантики зарождался иной язык, и французу приходилось усваивать его своенравный словарь, сокращения, упрощенную грамматику, а зачастую и орфографию. По вечерам он запирался у себя в комнате, чтобы восполнить пробелы. На следующий день после лекции в его дверь глухо постучали. На пороге стоял Конканнон, прислонившись плечом к косяку, лицо пунцовое, взгляд мутный.
— Можно войти?
— Конечно! Но я могу предложить вам только кофе.
Он пожал плечами. Пришел вовсе не для того, чтобы пить. Артур включил чайник, и Конканнон тяжело сел на край кровати, положив свои странные и громоздкие отлакированные руки на колени, ладонями вверх.
С самого начала учебного года по Бересфорду ходили слухи: Конканнон увяз. Двадцать раз, вернувшись из поездок в Европу, он приходил в себя и читал потрясающий курс лекций о новейшей истории, но в этом году он вдруг оказался неспособен оправиться, и чем больше проходило времени, тем больше он опускался. Уцепившись за свою кафедру, словно за спасательный круг, он тряс головой, протягивал дрожащую руку к графину с водой, которую лил мимо стакана, просил позволения удалиться на пару минут и бесстыдно мочился на газон перед дверью аудитории. Рассказывали, что как-то днем, беспрестанно зевая, он сказал студентам: «Эта лекция такая скучная, что я, с вашего позволения, немного сосну. Разбудите меня, когда станет интересно». Два университетских сторожа отнесли преподавателя в его комнату. В замкнутом мирке такого университета, как Бересфорд, новости распространяются слишком быстро, чтобы в подобной ситуации что-нибудь можно было исправить. Конканнона не вышвырнут, но отправят на лечение, а когда он вернется, место уже будет занято. Преподаватели не питали к нему добрых чувств, зато студенты его обожали и все еще пытались защитить его и от него самого, и от других. Но, похоже, тщетно. Конканнон рисковал уже не появиться в аудитории во втором семестре.
Артур протянул ему чашку кофе, предупредив, что это кипяток. Конканнон достал хлопчатобумажный платок, тщательно обернул чашку, после чего взял ее обеими руками и поднес к губам.
— Подождите! — повторил Артур.
— Я уже не отличаю горячее от холодного.
Он выпил кофе почти в один глоток, и цвет его лица, и так уже бывший темнее розового, стал ярко-алым, так что Артур испугался, как бы его не хватил удар.
— Очень вкусно, — сказал Конканнон. — И убивает микробов. Нужное дело. Они везде… везде…
— Выходите со мной по утрам на беговую дорожку. Нет ничего лучше для борьбы с тем, что вы называете микробами.
— Еще лучший способ — утопить их, пока не научились плавать. Я вам помешал! Вы занимались! Вы умный и амбициозный мальчик. Амбиции — это хорошо. Вы преуспеете.
Артур ясно чувствовал, что Конканнон явился не только для того, чтобы его хвалить.
— У вас правда нет ничего выпить?
Артур указал ему пальцем на правила внутреннего распорядка в рамочке у двери. Конканнон пожал плечами.
— Это все теория. Между теорией и практикой существует большая разница. Ваш друг Жетулиу Мендоса это прекрасно понял.
— Его могут исключить.
— За это не исключают. К тому же он для нас — прекрасная реклама. Сын бразильского великомученика! На этой земле на нашу страну возложена божественная и отеческая миссия: воспитание королевских детей. Вы не королевский сын, но кое-кто разглядел в вас человека будущего, новое звено отборных частей, которые спасут человечество от потопа.