Бухалов, перебрав в памяти пестрые события дня, незаметно задремал, но даже сквозь сон почувствовал, что в кабинет вошли.
— Сморило, Петрович? — Полное, слегка только осунувшееся лицо майора Чугаева дышало энергией. — Ну, все — Зарембу взяли. С обыском хуже — оружия нет.
— Ничего, — кивнул Бухалов, поднимаясь с дивана и разминая сомлевшие плечи, — задремал он сидя. — Заикин рассказал много интересного. Не выкрутится.
Офицеры негромко переговорили, узкие глаза Чугаева хитровато блеснули:
— Петрович, допрос начну я, потом под каким-нибудь предлогом выйду. Мыслишка одна!.. Да, слушай — ты хоть поел?
— Ага.
— Тогда давай начинать.
Заремба, войдя в кабинет, бросил быстрый взгляд на усталого сутулого человека с белыми залысинами, вежливо поздоровался.
— Ну, как — отдышались? — показав на стул, спросил Чугаев.
— Да я не запыхался, — спокойно сказал Заремба.
— Тем лучше, — добродушно отозвался Чугаев. Преступники, прошедшие когда-нибудь через руки майора, говорили о его допросах, что он мягко стелет, да жестко спать. — Ну, вы, конечно, знаете, за что вас взяли?
— Скажите — узнаю, — спокойно встретил Заремба прямой взгляд арестовавшего его человека.
Держался он уверенно, с достоинством и внешне производил самое выгодное впечатление. Черные, густыми прядями закинутые назад волосы открывали широкий умный лоб; выразительные, обведенные синеватыми белками жуково-черные зрачки, острый нервный подбородок и сильная, в меру длинная шея, белеющая в вырезе темной косоворотки.
— Так оно. — Чугаев подвинул к себе лист бумаги, повертел в руках ручку и тут же положил ее на место. — Ладно, я скажу вам...
Худощавое, тронутое загаром лицо Зарембы осталось непроницаемо спокойным.
— Вы обвиняетесь в ограблении сберкассы, в налете на квартиру инженера Шварева, в ограблении женщины, наконец, — майор не спускал с Зарембы взгляда, — наконец, в незаконном хранении оружия.
В лице Зарембы, кажется, что-то дрогнуло; нет — это просто от легкой усмешки.
— А вы нашли его?
— Оружие? — очень натурально удивился Чугаев. — Еще бы: спрятал на самом видном месте, да не найти!
— И что же вы нашли? — невозмутимо поинтересовался Заремба; ироническая улыбка продолжала блуждать на его губах.
— Хотя бы самое главное — «парабеллум».
Легкую улыбку с губ Зарембы сдуло, как ветром; черные раскрылья бровей столкнулись на переносье и тут же разошлись снова.
— Нашли, выходит... Ну, что же — промахнулся.
— Итак, признаете вы себя виновным?
— Смотря в чем.
— Не хитрите, Заремба. Я вам уже перечислил, мало — могу добавить: в ограблениях и убийстве офицера.
— Я не убивал.
— Правильно, стреляли не вы. — Майор раскрыл карты. — Стрелял Заикин, но оружие выдавали вы.
— Слягавил?
— Не слягавил, а честно признался, — сдержанно поправил Чугаев. — У Заикина, Заремба, осталось еще немного совести. От вас мы требуем одно: укажите адреса своих сообщников...
Заремба молчал.
— Белыша, Федора и Андрея, — уточнил майор.
— С этим успеется.
— Дело хозяйское, — не стал настаивать Чугаев. — Хотите отвечать вдвоем с Заикиным, — пожалуйста.
Майор обмакнул в чернильницу ручку и, словно давая понять, что только что состоявшийся разговор был еще не допросом, сухо предупредил:
— Начнем по порядку. Фамилия, имя, отчество...
Бухалов, знавший замысел майора, с интересом ожидал дальнейшего хода событий; внутренне весь напрягшись, внешне он оставался все таким же равнодушным.
Записав анкетные данные, Чугаев перевернул страничку, не меняя сухо делового тона, спросил:
— Куда прятали оружие?
— Вы же знаете, — буркнул Заремба.
— Мы все знаем, — холодно ответил Чугаев, — но сейчас спрашиваю я, а показания даете вы.
— На крыльце, под коньком.
— Марки оружия?
— «Парабеллум», два нагана и два «ТТ».
— «Пять стволов», — записывая, повторил Чугаев, ничем не выдав своего удовлетворения. Капитан Бухалов расцепил крепко сжатые руки, свободно откинулся на спинку дивана.
Зазвонил телефон; майор отложил ручку, взял трубку, плотно прикрыв левой рукой мембрану.
— Завод? Завод? — звал сердитый мужской голос.
— Да, я, — недовольно отозвался Чугаев. — Иду.
Он поднялся, поправляя галстук, кивнул Бухалову.
— Продолжай, Сергей Петрович.
Вернулся майор Чугаев, когда в кабинете уже ярко горело электричество, а за окнами густо темнели бархатные августовские сумерки. На бледном помятом лице задержанного резко чернели брови; слева от капитана на столе лежал скомканный, темный от пота носовой платок.