С годами я понял, что мой отец был тогда прав. Ваш Виктор, видимо, еще этого не понимал. Нельзя привозить женщину к себе домой, платить деньги и представлять ее своим родным. Нельзя делать подобные вещи по определению. Одно дело – когда вы проводите время с женщиной, которая вам нравится, на курорте или где-нибудь на островах Индийского океана. Это ваше право и обоюдное желание. Я даже могу согласиться с тем, что существуют женщины из «эскорта», но необязательно каждую возить на семейное торжество и показывать своей матери. Хотя бы для того, чтобы сохранять ее душевное спокойствие.
– Возможно, вы правы, – согласился Игорь, – я ему об этом много раз говорил. И так глупо он обжегся. Будет теперь урок на всю жизнь. И для меня, и для него. Но в любом случае я хочу помочь своему младшему брату.
– Вы хотите, чтобы я провел самостоятельное расследование? – прямо спросил Дронго.
– Да, – кивнул Дегтярев, – и как можно быстрее. Мистер Уоллес сообщил, что уже через несколько дней дело может быть направлено в суд. Вы понимаете, что это означает. Пресса пишет страшные статьи о забавах наших олигархов в Европе. После того как в прошлом году был арестован один из наших олигархов в Куршевеле, которого обвинили в сутенерстве, они словно сорвались с цепи. Олигарха, многомиллиардное состояние которого превышает состояние многих банкирских домов старой Европы, обвиняли в сутенерстве. Можете такое представить?
– Вы говорите о Михаиле Прохорове? – уточнил Дронго. – По-моему, все понимали, что это провокация. Он, конечно, далеко не ангел, вернее, вообще не ангел. Конечно, привлекал к себе внимание своими загулами и огромными толпами топ-моделей, которые за ним ходили повсюду, но это было его личное дело. Он привозил женщин на свои деньги, а не воровал их у французов, и тем более смешно подумать, что он пытался на этом заработать. Французы устроили сознательную провокацию, а Прохоров просто оказался удобной мишенью.
– Английские газеты уже заранее вынесли свой приговор. Они считают Виктора растлителем, развратником, бабником, морально разложившимся типом. В одной из газет я даже прочел, что он устраивал свои дикие оргии на глазах у своей матери и малолетних детей. Но это абсолютная ложь. У него вообще нет детей. А моя мать никогда бы без разрешения не въехала в его спальню.
– Англичане живут в своей стране, – напомнил Дронго, – или в данном случае даже более консервативные шотландцы. Им не нравится, что появился неизвестно откуда взявшийся российский олигарх или братья-олигархи, которые купили старый замок, отремонтировали его и теперь привозят на семейный праздник, каким, в сущности, и является Рождество, своих женщин. Им не нравится, что вы вообще появляетесь там и шумно отмечаете все праздники. И я их понимаю. В чужой монастырь нельзя лезть со своим уставом.
– Мы вообще не шумели, – возразил Дегтярев, – а среди нас были не только русские. Злата Толгурова была по отцу кабардинка, моя жена – латышка, мама – наполовину украинка, наша сиделка – молдаванка, наш садовник – финн, а друг нашей Вали – узбек. Но они этого не понимают, как и мы, когда часто называем всех, прибывших из Великобритании, англичанами, хотя их это очень обижает. Они четко разделяют англичан, ирландцев, валлийцев, шотландцев. А мы нет. Но и они, в свою очередь, до сих пор называют нас всех русскими. И не только украинцев или белорусов, но даже узбеков и латышей. Мы для них все на одно лицо.
– Именно поэтому нужно вести себя так, чтобы они не считали нас варварами, – резонно заметил Дронго, – в конце концов, это мы ездим к ним, а не они к нам.
– Вы беретесь за это дело? – спросил Игорь.
– Да. Но мне нужно будет встретиться и с вашим знакомым Халдаровым, который находится сейчас в Москве. Как я понял, он был единственным мужчиной в доме. Ведь ваш садовник был на улице?
– Это он так говорит. Может, он был и в доме, мы не знаем точно. Такая была неразбериха. Но вы правы. Кроме меня и Нурали, других мужчин в доме не было. Между прочим, полицейские взяли и наши отпечатки пальцев, чтобы сравнить с теми, которые были на оружии. Хорошо, что мы не трогали этого пистолета. И самое важное: их экспертиза легко доказала, что стреляли именно из этого оружия, которое нашли в снегу. И на нем были отпечатки пальцев Виктора.
– А сугроб, где нашли оружие, находился под окнами его кабинета? – уточнил Дронго.
– Нет, – ответил Дегтярев, – совсем в другой стороне. Совсем в другой. Что тоже удивительно. Как могло оружие попасть туда, ума не приложу. Возможно, убийца выбросил его в окно. Но в другое окно, явно не из кабинета. Иначе он был бы чемпионом мира по выбрасыванию пистолетов.
– Теперь обговорим условия нашего контракта. Если я начинаю расследование, то вы мне не мешаете. Я не остановлюсь до тех пор, пока будет хоть малейшая возможность найти что-то новое. И вы не имеете права меня останавливать, даже если результаты расследования покажутся вам неприемлемыми. А насчет гонорара – я думаю, мы зафиксируем все в нашем договоре. У меня только последний вопрос к вам. Почему вы все время иронично рассуждаете о том, что вас называют олигархами. Насколько я понял, вы очень богатый человек.
– По сравнению со среднестатистическим гражданином, возможно, – согласился Игорь, – оборот нашей компании уже сейчас около ста миллионов долларов. У меня есть квартира в Лондоне и замок в Шотландии. Правда, там владельцев до сих пор двое – я и мой брат. Но в нашей системе координат олигарх – это человек, у которого есть миллиарды долларов, который покупает яхты, вертолеты, поместья и летает на собственном самолете. Мне еще очень далеко до таких господ.
– Но вы стараетесь…
– Я стараюсь, – согласился Дегтярев, – и делаю все, чтобы наше производство развивалось как можно успешнее. Я не украл эти деньги, не присвоил результат чужого труда, не получил их, пользуясь близостью к семье Президента или проплачивая взятки нашим чиновникам. Я все честно заработал, начиная с нуля. И поэтому мне так обидно, когда нас называют олигархами и сравнивают с другими. Мы совсем не такие.
– Но ваш младший брат вел себя как типичный олигарх, – напомнил Дронго.
– Да, – согласился Игорь, – и видимо, это не понравилось кому-то там, наверху. Я имею в виду не наш политический Олимп, а гораздо выше. Там, на небесах, решили, что Виктор несколько зарвался. И задумали наказать его таким образом. Я уверен, что, если смогу вытащить брата, он выйдет оттуда совсем другим человеком. Переродившимся и все осознавшим. Я абсолютно в этом уверен. Такие потрясения не проходят даром.
– Прекрасно, – сказал Дронго, – в таком случае нам остается только вытащить его оттуда.
Глава 4
Нурали Халдаров был одним из наиболее известных московских бизнесменов, работающих в сфере гостиничного бизнеса. Ему было тридцать девять лет, и для московской светской тусовки он считался завидным женихом. Впрочем, таковым он считался и в Ташкенте, и в Лондоне. Но сам Халдаров, похоже, не стремился прочно связать себя узами брака с какой-нибудь из своих знакомых, предпочитая холостяцкий образ жизни. При этом он слыл одним из тех известных плейбоев, список побед которых вызывал если не уважение, то удивление.
Его состояние оценивалось более чем в пятьдесят миллионов долларов. Он начал с работы обычным сотрудником «Внешэкономбанка». В начале девяностых перешел на работу в созданный «Мост-банк», который и определил его дальнейшую судьбу. Тогда этот банк, созданный Владимиром Гусинским, стал одним из символов нового времени. Вместе с каналом НТВ империя нового олигарха казалась незыблемой и прочной. Даже государственные предприятия держали свои деньги в частных коммерческих банках, что в любой другой стране было бы просто немыслимо. К тому же «Мост-банк» пользовался поддержкой московских властей и поэтому стремительно набирал обороты. В конце девяносто четвертого возник первый конфликт, когда всесильная служба охраны прежнего Президента пошла на открытое противостояние с олигархом и его структурами. Олигарх тогда проиграл, даже на какое-то время ему пришлось покинуть страну, но банк продолжал работать, а канал, ставший лучшим на российским телевидении, очень умело разоблачал всех явных и тайных врагов банка.