Как только Степан Анисимович и Станислав налили себе по первой рюмке, в дверь ввалился еще один любитель пороха и дичи. Это был Константин Суходольский, известный артист театра и кино, карьерой которого занимался Денис Романович. Высокого роста, громогласный и красивый брюнет, он идеально подходил под амплуа героя-любовника.
— Извините, что помешал вам деньги прятать! — с порога начал Константин цитировать классику советского кинематографа.
— Давай, мил человек, присоединяйся, душа просит выпить, — Степан Анисимович немедленно налил гостю.
— Ну, поздравляю всех с наступающим алкогольным опьянением! — толком не раздевшись, поднял рюмку Константин и залихватским движением головы стряхнул с лица темную волну густых волос.
Все выпили, закусили и начали застольную беседу, перемежающуюся тостами и звоном рюмок.
Следующим гостем был Виктор Перепелкин. Выглядел он спортивно, всем своим видом опротестовывая мимимишную фамилию. Решительным взглядом, близко поставленными глазами, резкими носогубными морщинами и острым кадыком он напоминал Гая Юлия Цезаря, когда тот еще не одряхлел. Внешности его соответствовал и прошлый род занятий. Когда-то Виктор был чекистом, служил вместе с Муратовым, прошел с ним несколько горячих точек. Но в «действующий резерв» его не взяли, и он промышлял каким-то своим малопонятным бизнесом. Вредными привычками Виктор не страдал, поэтому от участия в застолье вежливо отказался и ушел в свой номер сразу после поданного Галей ужина.
— «Людина, шо не пье, — абы хвора, абы падлюка». Николай Васильевич Гоголь, — театрально продекламировал Константин, дождавшись ухода Виктора. В лицо говорить ему что-то подобное он, как, впрочем, и все остальные, поостерегся.
Зато следующий гость — пожилой коммерсант по имени Игорь с одиозной фамилией Шмидт — охотно составил всем компанию. Он приехал на такси и был уже слегка поддатым, когда ввалился в гостиную охотничьего домика.
— Здоро́во, мужики! Штрафную нальете? — он снял шапку бини крупной вязки и пригладил гриву седых волос, отращенных на манер рок-певца из двадцатого века. Игорь стремился выглядеть моложе своего возраста, отчего и одевался весьма своеобразно. В этот раз на нем были драные дизайнерские джинсы, меховая крутка синего цвета и ярко-красный шарф, завязанный французским узлом.
— А то как же без этого? — растягивая слова, радушно ответил ему Степан Анисимович, глава застолья.
— Где Михалыч? Какие на завтра планы? — В какой-то момент из номера появился Виктор.
— Михалыч объезжает лес, входящие следы ищет. Завтра в восемь завтрак, в девять надо выехать. Как раз рассветет к этому времени. Скорее всего, будем гонять от высоковольтки к дороге на Каменку, — отбарабанил Станислав, не поднимая на вопрошающего глаз и не отрывая пальца от дужки очков.
— Добре. Спокойной ночи. Крепко не бухайте, а то завтра зверье мимо пробежит. — Как полководец, напутствовал он коллег.
— Необщительный человек, не принимающий участия в попойках, всенепременно должен быть неблагонамеренным и злоумышляющим. Салтыков-Щедрин сказал, не я, — под хохот окружающих прокомментировал Константин захлопнувшуюся дверь в номер Виктора.
Мужики за столом досидели почти до полуночи, но Муратова, самого важного и занятого в их охотничьем коллективе, не дождались.
Того за полночь привез шофер, сопровождаемый машиной охраны. Ночевать водитель с охранниками уехали в соседнюю деревню, так как база была небольшой и разместить их было негде Жил на ней Михалыч. Он занимал маленький домик, стоящий рядом с гостевым коттеджем. А в сторожке обосновался охранник Сергей.
Глава 4
Под утро охотники услышали звон разбитого стекла со стороны входной двери. Придя завтракать, увидели разбитый проем окна и застрявшую в его остатках мертвую ворону.
— Ого! Ворона-то умная птица. Чего это она вдруг, как какая-то ласточка дурная, в окно вмазалась? — выразил общее недоумение Степан Анисимович.
— Птичий грипп никого не жалеет, — авторитетно заявил Виктор Перепелкин, хотя сам не понимал причины случившегося. Он деловито смел осколки стекла и заткнул разбитое окно тряпкой, найденной на кухне, чтобы не сквозило.
Последним к завтраку вышел Муратов. Это был крупный шестидесятилетний мужчина с полностью обритой головой. Он зевал и тер глаза.
— Не выспался ни хрена! Зато за вас порадовался. Посмотрел, сколько бутылок осталось… Хорошо вы тут гульбанили! — Глаза его, большие и выразительные, полыхнули молодой синевой.