И все-таки, когда наступил вечер, он понял, что сейчас войдет в дом и согласится на ту личность, которая его там ожидает. В полумраке дом, с желтой дверью и аккуратным газоном, манил к себе, а женщина в доме, с мягким голосом и светлыми волосами, была особенно притягательной, особенно желанной, настолько, что вытеснила мысль о фигуре в черном костюме там, в комнате, высоко в Сити.
Когда солнце село и дом поглотил детей, заключив их под прохладные простыни в темной комнате, человек, стоявший в сгущавшейся тени, отделился от дерева и странной рысцой пустился бежать по дорожке к дому. На мгновение он задержался и поглядел на розы; корни их прочно покоились в земле, так что они скоро зацветут опять. Он толчком открыл входную дверь, и память вернулась к нему вместе с картиной на стене, которую, как он теперь понял, он никогда не любил, с отозвавшимся из кухни мягким голосом, который, он теперь знал, вначале очаровал его, а потом долгие годы давил невыносимой скукой, иссушал однообразием, пока наконец, в день десятилетия их свадьбы, его усталый дух не совершил побега. Но Джеймс Драммонд вошел и захлопнул за собой дверь.