Предложение стать председателем сельсовета Чилигин расценил как доверительное приглашение начать истинно мужскую игру. Это было уже на полтора километра ближе к сердцевине мифа, на полкилометра выше, а может быть, и глубже — архитектурные ритмы системы он готов был постичь на практике.
Посвящение состоялось на рядовой сессии, в которой участвовали едва ли семьдесят пять процентов депутатов — восемнадцать душ всего. Но это было в последний раз. При нем явка на сессии и прочие сельсоветские мероприятия сделалась практически стопроцентной, и если при этом присутствовали уполномоченные из райисполкома, то исключительно стопроцентной. Это требовало усилий, но усилий во имя благодарной системы, не то, что, например, колготня по сбору молока. Что только ни сулил Чилигин молокосдатчикам, но встречная торговля была организована не им, и он в конце концов не знал, куда деваться от неотоваренных и теряющих терпение лопуховцев. Давали сепараторы, стиральные машины, авторезину, крышки для домашнего консервирования, давали то же, что и передовикам-животноводам, но, бог мой, как мало давали! Неужели не видели в Мордасове, что рушится миф? И Чилигин начинал ненавидеть случайных людей, поставленных на далеко не эпизодические роли в великом спектакле. Они не имели подходящих данных, не умели играть и портили игру мастеров. Жалкие недоумки и чревоугодники, куда им до…
— Можно, председатель? — испугал Чилигина трубный голос из приоткрытой двери.
— Да, — он машинально снял телефонную трубку. — Да, да…
Вошедший с недоумением смотрел на председателя, отвечавшего незвонившему телефону, но Чилигин положил трубку, и можно было считать, что «да» и «да-да» — это приглашение.
— Проходи, дядя Софрон, — сказал, улыбаясь, Чилигин. — Присаживайся.
— Дело такое, — старик Матвеев проходить не стал, посмотрев на свои грязные сапоги. — Май месяц, а мы ведь пастухов так и не наняли. Сомнение есть: не по очереди ли пасти придется?
Чилигин потер лоб, долго не отнимал руки от лица. Как же он выпустил такое дело… И ведь кому-то уже обещал в апреле провести сход граждан по найму пастухов…
— Ты садись, дядя Софрон, — проговорил наконец. — Вопрос серьезный. Действительно…
Чилигин встал из-за стола, подошел к окну. Дождь… Дождь, а трава не растет. Словно осень вернулась…
— Дело вот какое, — Чилигин повернулся к посетителю. — Тут ведь, понимаешь, сход граждан нужен…
— Точно так, сход, — кивнул старик Матвеев. — Оно, конечно, и без схода Цыганок свое дело знает, но тут ведь и овечий нужен… Обязательно сход.
— А потом еще не один, чтобы кандидатов в депутаты выдвигать-поддерживать, — Чилигин с удовольствием слушал, как крепчает его голос. — По всем десятидворкам! И пастухов, ты сам говоришь, два… Понимаешь, дядя Софрон, ситуацию?
— Ну-у…
— Именно так, — Чилигин подошел к старику. — Зачем же народ десять раз дергать? Так ведь у нас одни заседания получатся, правильно?
— Да-а…
— И пасти ведь, дядя Софрон, завтра не начнешь, — Чилигин указал на окно, на голые ветки клена за окном.
— Не начнешь, — старик Матвеев вздохнул.
— Так что не забыли мы про пастухов! Будем совмещать, так и передай тем, кто думает, что у советской власти склероз начался, ха-ха!
Старик уважительно улыбнулся, кивнул.
— Мы ведь и забыли, Яков, про выборы. Везде грамотки висят, а мы забыли… А телятишек как будем?
Чилигин развел руками.
— Телят придется по очереди. Тут уж ничего не поделаешь. Кто под них наймется?
— Да, эт-то да, — опустил голову старик, — сроду в черед гоняли. Да пацанва, слышь, не больно идет, а нам уж не угнаться…
Чилигин выдержал паузу.
— Вот так мы воспитываем молодежь, — проговорил наконец печально и вернулся к столу. — Кого тут винить?
— Винить некого, — согласился посетитель. — Не мериканцы их испортили, да…
Кабинет он покинул затем в легкой задумчивости и виноватости.