Старика интересовало все. Как Хубасус формирует свое тело, как рассеивает. Как при этом меняется его сознание, и как он сливается вместе с простым огнем. Как давно у него имя и какие возможности он получил, став свободным. Видит ли огневик сны и отдыхает ли вообще. Что он ест, а чего старается избегать. Слушая ответы и, молча, наблюдая, как части тел монстров перекочевывают огневику, я понимала, что мастер, и правда, исследователь. Его интересовало все, и за знания он был готов отдать все до последнего. В какой-то момент мастер осмелел и поинтересовался, не может ли Хубасус поделиться с ним своей магией. Стихийник ярко вспыхнул, выдавая волнение, но, взглянув на меня, успокоился и, склонив голову набок, поинтересовался:
— Что вы мне за это можете предложить?
— Э-э, — мастер осмотрел пустые руки, все, что он принес с собой, уже перекочевало Хубасусу.
— А что вы хотите? Я достану?
— Что-нибудь хочешь получить? — огневик посмотрел на меня. — Он же рунист, как и ты?
— Рецепт красных чернил? — наобум предложила я, не рассчитывая на согласие мастера. Тот удивленно хмыкнул и более деловым тоном поинтересовался.
— Почему свое желание вы адресуете оте Лире, уважаемый?
— Потому что она та, кто дал мне имя и так же освободил мою сестру. В мире магии важно равновесие, и, получив от Лиры дар, я должен возместить его не меньшим подарком.
— Вы дали ему имя? — растерялся мастер. — Он попросил вас об этом?
— Нет. Я сама решилась на это, — заметила я. — Хотела освободить от рабской печати.
— Но почему? — мастер поддался вперед. — Владея камнем печати призыва, вы могли повелевать им, заставлять работать на себя. Он был бы вашим до конца жизни!
Мастер говорил, а у меня к горлу подкатывало чувство тошноты. Неужели, бабушка была другом такого человека? Он тоже хочет власти? Признания? Хочет владеть чужими жизнями? Но тогда…, что он делает здесь? На граничной пустоши?
— Я отдам вам рецепт красных чернил, — мастер неожиданно довольно выпрямился и улыбнулся. — Вы так изменились в лице, только представив, о чем я говорю, что нет необходимости в ответе.
— И что вы в ней увидели? — Хубасус с интересом посмотрел на мастера.
— Искренность. Она не гонится за силой, властью и признанием. Она делает все, пропуская каждый свой поступок через сердце. Так делал ваш дедушка, ота Лира. Именно поэтому Лирусса и выбрала его в мужья. Мы с ней были друзьями, соратниками, но нам не хватало именно искренности. Думаю, вы будете использовать чернила правильно и во благо процветания мира Великого Лиурха.
Хубасус остался доволен ответом, а я растерялась от такого доверия. Но, найдя взглядом Эра, успокоилась. Он рядом, значит, я со всем справлюсь, а он подстрахует. Ратаны нагло воспользовались нашим согласием и практически всю ночь я, Хубасус и Эр создавали артефакты связи. Да не простые, а связанные между собою сетью. Самый крупный предстояло отвезти в управление ратанов. Средние по лагерям, ну а самые мелкие выдали старшим команды. При помощи наших артефактов появилась новая и довольно быстрая сеть общения между ратанами. И после нашей работы и проверки им осталось только развести артефакты по местам.
Мастер Виони под руководством Эра и Хубасуса так же создал артефакт связи. Теперь я могла писать письма бабушке и отправлять их мастеру Виони, а тот уже передавал их адресату. Ближе к рассвету к нам пришла Ливерт, но ратан Бинат сориентировался быстро, и мастеру Виони закрыли рот раньше, чем он опять воспылал эмоциональностью. Мне написали рецепт красных чернил, а мастер получил два камня заряженных силой стихий. Чистая она сверкала в камнях драгоценным светом и, кажется, на этом мои силы закончились, так как я совершенно не помнила, как добралась до кровати. Больше того, я даже не почувствовала, как меня перенесли в повозку и проснулась в объятьях Эра только в полдень уже в дороге от его тихого разговора с огневиком.
— И что если это он? — тихо поинтересовался стихийник.
— Попробую освободить его. В прошлом он не видел смысла в жизни, но если я ему его дам, думаешь, он упустит такую возможность?
— Сложно сказать. За столько лет, может, ему и не хочется получать этот смысл.
— Но все же, я хочу попробовать…
— Дело твое. Лире расскажешь?
— Только когда буду уверен, что не ошибся.
— В чем? — не удержалась я.
— В том, что увиденное прошлое можно изменить, — меня ласково чмокнули в лоб. — Кушать хочешь?
— Нет. Я еще не проснулась. Сколько времени.
— Полдень, — хохотнул Хубасус и, сверкнув искрами, рассеялся.