— Где стихии? Рух? Почему ты одна?
— Стихии снаружи, ждут, когда мы выйдем. Руха я освободила, он ушел домой восстанавливаться. И я вообще-то не одна, а с любимым.
— Лира! — меня вновь окатили таким жарким взглядом, что, не выберись я тотчас из крепких объятий, у меня бы точно подкосились ноги и сработал бы инстинкт нежной девы, сломленной любовной лихорадкой. Ну не боец я! Так, смелая мышь на плече боевого мага.
— Думал, вернуться героем, — тихо заметил Эр, наблюдая за мной, — Заслужить твое прощение, но что теперь делать, даже не знаю…
— Помочь? — предложила я.
— Что ты задумала?
— Освободить тебя и отца. Запечатать короля и его приспешников в этом замке. Как тебе мое оглушение?
— Мощная штука, — с уважением заметил Эр, снова шагая ко мне, но времени у нас было мало, потому, хихикнув, я отскочила в сторону и попросила.
— Приведи в чувство моего отца, — я кинула ему определитель свой-чужой, и заметив, как любимый с сомнением посмотрел на отца, поторопила. — Не тяни, у нас мало времени.
— Стоит ли его приводить в сознание? Он все еще подчиняется королю. Я так и не нашел ключ от его ошейника…
— Зато я нашла. Он у короля. Всегда был у него.
Я уже хотела смело направиться к королю, но Эр перехватил меня. Вложил в руки определитель и подтолкнул к отцу.
— Меня трясет от одной мысли, что ты коснешься этой мерзости, — нахмурился любимый. — Знаешь, где он его хранит?
— На своей шее, — предупредила я, не споря и опускаясь на колени рядом с отцом.
Эр довольно грубо рванул ворот одежды королевской особы и, увидев золотую цепочку, потянул за нее, вытаскивая на свет железный ключ. Ну вот, полдела сделано. Я коснулась определителем плеча отца, и тот, вздохнув, открыл глаза. Присел, оглядел лежащие вокруг тела, и в этот момент Эр коснулся ключом ошейника. Щелкнули скрытые замки, и рабское кольцо распалось на две равных части. Ту, что была с камнем мамы, отец перехватил еще на лету, прижав к груди. А после, словно вспомнив о моем существовании, поднял на меня взгляд, и его лицо дрогнуло от нахлынувших эмоций.
— Как же ты выросла, малышка. Так похожа на маму…, — прошептал отец.
В глазах предательски защипало. Лицо отца имело отметки возраста и всех страданий, что он хлебнул в этом месте. Мне так хотелось не замечать их, но морщины, седые пряди, шрамы на руках и шее…
— Прости, пап. Прости, что так долго не искала тебя...
— Главное, чтобы ты была счастлива, — прошептал отец, поднимая руку и стирая слезы с моей щеки.
— Я счастлива здесь и сейчас, пап. Пойдем домой?
— Пойдем.
Эр помог отцу встать и поднял меня, оглядывая лежащих все еще без сознания короля и его свиту.
— Идите, я догоню вас, — велела я, своим родным. Эр и отец переглянулись и вздернули брови, словно спрашивая: «Крошка, ты в своем уме?» Они были так похожи в этом желании вразумить меня, что, не удержавшись, я тихо фыркнула.
— Без отмены глушилки они не придут в себя, а мне надо кое-что объяснить королю и его сыновьям, — заметила я, гадая, дадут мне выполнить задуманное или нет? Эр сложил руки на груди и кивнул в сторону короля, словно приглашая к действию, папенька таким добрым не был, но и мешать не стал. Уже хорошо. Развернув лист руноскрипта оглушения, я медленно разорвала его, снимая действие магии. Наивно полагая спокойно объяснить королю и его приспешникам, что его теперь ждет, но принцы оказались злее и проворней. Не успели некоторые открыть глаза и сесть, как меня атаковали огненными фаерами. Но они погасли раньше, чем долетели до меня. За моей спиной стала накапливаться магия, и, судя по тени, поднялась фигура раза так в два больше меня. Думала, это Эр разозлился, но неожиданно над головой раздался внушительный голос Руха.
— На колени! Недостойные дети!
Я обернулась… Ну что сказать, отдых и домашняя обстановка явно помогли Руху восстановиться. Он подрос, пополнел, переоделся и сейчас сиял божественным светом. Я громко икнула, а Эр довольно мрачно заявил:
— Что-то ты задержался…
— Потом поговорим, — рыкнул великан Рух и, наклонившись, погладил меня по голове. — Ступай с отцом и Эром, девочка. Здесь я сам закончу.
— А-а? — с чувством пятилетнего ребенка, которому только что вручили конфету и внезапно отправили играть, я недоверчиво замерла на месте, но вот отец и Эр второго предложения убраться из зала дожидаться не стали и, подхватив меня под руки, рванули на выход.
— Что все это значит? — забрыкалась я, понимая, что у меня уводят из рук самое большое жизненное достижение. — Что стало с Рухом?
— Ты разве не поняла? — хмыкнул Эр. — Ты дала ему свободу.