— Что?! — кажется божественная дева не была готова к такому повороту, но Рух полыхнул таким ореолом света, что та отступила, недовольно проворчав. — Ты стал сильнее…, я подчиняюсь… и ухожу.
— Стой! — заорал демон. — Разблокируй врата в мой мир!
— С этим мы торопиться не будем, — похлопал его по плечику Рух. — Хочешь знать, почему печать демонов сработала?
— Нет. Понял уже все сам.
— А я не понял, — нахмурился Эр.
— А чего тут сложного, — закатила глаза эльфийка. — Рух накачал печать своей силой. А так как Повелитель в его мире, то и подчиняется его законам.
— Законы моего мира будут пересмотрены, — неожиданно предупредил Рух, и оба божества, что Дева, что Повелитель отступили. — У меня теперь новое имя, запомните его. Я изменился… Сильно изменился. Все, что было прежде, разрушено, а что будет создано, — Рух посмотрел на меня и улыбнулся. — Увидим.
Эльфийка склонила голову и, тихо шепнув Повелителю: «Я тебе не завидую», скрылась во вспышке света. Рух, же придерживая попытавшегося сбежать Повелителя за шкирку, заметил:
— Оставляю печать тебе, Лира. Трое демонят теперь под твоей ответственностью. Как и кому их доверить, решишь сама. Да и тот, кто может уничтожить этот мир, находится рядом с тобой, страховка не помешает.
— Я никогда не причиню ей вреда, — нахмурился Эр.
— Знаю, но пока мой мир не восстановится, опасность потерь не исчезает, — и Рух посмотрел на Повелителя. Тот недовольно фыркнул, но взгляд отвел. Рух шагнул к нам и вновь опустился на колено. Посмотрев на моего отца и камень души мамы, тихо заметил:
— Лира, я знаю твое заветное желание. Одно твое слово…
— Не надо…, — покачала я головой. — Я не божество, не мне менять законы мира… Мертвое — мертво…
— Но…, — вскинулся отец, а я, посмотрев на сердце маминой магии, что сияла светом жизни и мира, спросила:
— Сможешь ли ты уберечь ее свет в реках крови, что придется пролить, чтобы восстановить ее подобие? Сможешь ли вырвать мой камень души, чтобы завершить процесс воскрешения?
Отец неверующе смотрел на меня, на Эра, что встал рядом и кивнул ему, подтверждая мои слова.
— Твоя мама сердилась на меня, даже если я муху прихлопывал без причины, — неожиданно усмехнулся отец, поникнув. — Ты права... Мертвое — мертво…
— Благодарю, что не попрали законы этого мира, — улыбнулся Рух. — Но, разрушив старый мир, пришло время строить новый. Потому я дарую вам наследие. Прожив жизнь в почитании моих законов, камень вашей души сохранится на веки и будет делиться своей мудростью со своими потомками.
Рух протянул руку к маминому камню, и тот, дрогнув, превратился в облачко, что сформировалось в образ мамы. Она стояла, прикрыв глаза, и не шевелилась, папа не выдержал первым.
— Ния…, — и призрак вздрогнул, открыл глаза и, улыбнувшись, шелестом ответил:
— Любимый…
— Ты действительно ее копия, — тихо прошептал Эр, наблюдая, как папа и мама безрезультатно пытаются прикоснуться друг к другу. Другие бы расстроились, но только не мои родители, они смеялись и в результате замерли, соприкоснувшись лбами, и более счастливых лиц я не видела.
— Этот дом ваш, — заметил Рух. — Армия, что придет, поможет восстановить королевство. Захочешь править — корона твоя.
— Что за армия? — нахмурился отец, оборачиваясь к нам, мама при этом наконец-то увидела меня. Ее глаза засверкали, она сжала призрачные руки и покачала головой. А я вспомнила ее голос из детства. «Как же ты быстро растешь, доченька, вновь придется мастерить новые башмачки».
— Лируса Реста не может оставить свое наследие, потому убедила короля вернуть Святую.
— Мама опять перебарщивает с гиперопекой? — усмехнулась матушка.
— Еще как? — пожаловалась я, наконец, вставая перед молодым и прекрасным образом.
— Прости ее. Я напомню ей, что она должна доверять своим детям и потомкам.
— Хорошо. — К моему лбу прислонились, и я ощутила всю мамину любовь и тепло.
— Мам, я тебя хочу кое с кем познакомить, — встрепенулась я, как только Эр, чуть кашлянув, напомнил о себе. — Это мой любимый, подскажешь, как ты убедила бабушку принять папу?
— Это было самое сложное испытание в моей жизни, — признался отец, хлопая Эра по плечу. — Но пойдемте в дом. За горячим чаем разговоры становятся душевней.
Все направились к дому, а я растерянно замерла. А как же Рух, можем ли мы оставить вот так божественное создание на пороге.
— Может, ты с нами? — осторожно поинтересовалась я.